Рейтинг
Порталус

Воспоминания. КРАСНОЗНАМЕННЫЙ БАЛТИЙСКИЙ ФЛОТ ЛЕТОМ 1941 ГОДА

Дата публикации: 12 ноября 2016
Автор(ы): В. Ф. ТРИБУЦ
Публикатор: Научная библиотека Порталус
Рубрика: ИСТОРИЧЕСКИЕ РОМАНЫ
Источник: (c) Вопросы истории, № 3, Март 1969, C. 119-133
Номер публикации: №1478937255


В. Ф. ТРИБУЦ, (c)

Адмирал В. Ф. ТРИБУЦ

 

14 августа Военный совет войск Северо-Западного направления прислал директиву, в которой указал на безусловную необходимость обороны Таллина. В директиве сообщалось о возможном решении вопроса о переброске подкреплений обороняющимся. Наряду с этим Военный совет предложил пересмотреть весь личный состав береговой обороны, зенитной артиллерии, баз, служб, аэродромов с тем, чтобы выделить всех людей, без которых можно обойтись, для усиления сухопутных войск. Приказывалось немедленно разработать план инженерной обороны Таллина и приступить к его осуществлению, мобилизовав для этого население города и района. Военный совет флота в тот же день доложил главкому войсками Северо-Западного направления о выполнении этого приказа. Вместе с тем в связи с нехваткой стрелкового оружия мы просили направить в распоряжение флота 150 пулеметов, 500 автоматов, 3 тыс. винтовок и боезапас, а также ускорить решение о выделении маршевых батальонов.

 

С 15 по 20 августа в Таллине были сформированы сводная морская часть, особый отряд моряков, батальоны специальных войск и ряд других формирований, а всего 14 частей и подразделений, укомплектованных добровольцами - матросами, офицерами и бойцами строительных батальонов, общей численностью до 16 тыс. человек. Все ручное оружие и пулеметы для них были получены из запасов кораблей и частей флота. Кроме того, Военный совет флота вынес решение снять с крейсера "Киров", лидера "Минск" 45-мм орудия, а с миноносца "Володарский" - 76-мм орудие, создав из них батарею для поддержки частей стрелкового корпуса. К обороне привлекались корабли, базировавшиеся на Таллин: крейсер, два лидера, девять эсминцев, три канонерские лодки, а также девять батарей береговой обороны и три полка зенитной артиллерии (в целом свыше 200 орудий калибра от 76 до 305 мм и 74 орудия калибра от 37 до 45 мм). Артиллерия 10-го стрелкового корпуса насчитывала 64 орудия 37 - 152-мм калибра. В период непосредственной борьбы за Таллин всей этой артиллерии предстояло осуществлять артиллерийскую поддержку сухопутных и морских частей, оборонявших базу с суши; вести борьбу с артиллерией и авиацией противника, наносившими удар по кораблям и объектам базы; быть готовой прикрыть базу с моря, отразить удары морских сил противника и попытки высадить десанты. Специальным планом взаимодействия с сухопутными войсками предусматривалось максимальное использование морской артиллерии, порядок применения которой был согласован с начальником артиллерии 10- го корпуса генерал-майором Г. А. Макаровым и определен в документах, разработанных флагманским артиллеристом Отряда легких сил капитаном 2-го ранга А. А. Сагояном. Гидрографическая партия района (начальник капитан 3-го ранга Г. И. Зима) совместно с флагманским штурманом Отряда легких сил капитан-лейтенантом Л. Я. Родичевым произвели топографическую привязку якорных огневых позиций кораблей, включенных в оборону базы на внутреннем рейде, и уточнили районы огневого маневрирования на случай стрельб с внешнего рейда в районе островов Найссар и Аэгна.

 

В войсках, оборонявших Таллин, были развернуты первые наблюдательно- корректировочные посты, откуда офицеры флота корректировали огонь артиллерии кораблей и береговой обороны. Руководство и централизованное боевое использование морской артиллерии было возложено на флагманского артиллериста флота капитана 1-го ранга Н. Э. Фельдмана. Он был назначен заместителем командующего сухопутной обороной по морской артиллерии. В период, когда противник находился еще вне зоны досягаемости морской артиллерии, были разработаны плановая таблица взаимодействия огней, система целеуказания, схема связи и таблица условных сигналов. Для регулярной поддержки приморского фланга был выделен отряд огневой поддержки в составе трех канонерских лодок под командованием капитана 1-го ранга Н. В. Антонова. Таллинские рабочие построили в ту пору морскую железнодорожную батарею 130-мм калибра и два бронепоезда для узкой железнодорожной колеи. Успешные боевые действия бронепоездов, канонерских лодок и особенно зенитных батарей ПВО флота против наземного противника во многом способствовали укреплению позиций и созданию стойкой обороны сухопутных войск и морских пехотинцев.

 

 

Окончание. Начало см. "Вопросы истории", 1969, N 2.

 
стр. 119

 

Большую роль в организации обороны сыграли партийно-политические органы флота и корпуса. Военный совет дважды обращался с воззванием к защитникам Таллина. Политуправление флота направляло на передний край группы коммунистов-агитаторов. В помощь защитникам города прибыли 425 коммунистов и комсомольцев Ленинграда, а также 30 политработников, выделенных Военным советом флота. Была создана группа пропагандистов-литераторов во главе с писателем В. В. Вишневским, которая помогала ЦК Коммунистической партии Эстонии осуществлять централизованное руководство газетами и журналами, издававшимися на русском и эстонском языках. Политуправление флота совместно с ЦК Компартии Эстонии подготовило группу агитаторов, владеющих эстонским языком. Она тоже проводила воспитательную работу среди личного состава войск. 17 августа ЦК КП Эстонии в своем обращении "Таллин - на борьбу" призвал трудящихся города мобилизовать все силы на отпор врагу.

 

Создавая оборону Таллина, мы в то же время внимательно следили за положением наших войск на Лужском направлении. Обстановка там ухудшалась. С утра 12 августа противник, подтянув свежие резервы, потеснил наши части и занял станции Веймарн и Молосковицы. В боях за населенные пункты Веймарн, Поповка, Кряково вместе с соединениями и частями фронта (2-я дивизия народного ополчения, 14-я бригада ПТО и другие части) особое упорство проявили морские пехотинцы, а также все команды железнодорожных батарей. В этих боях принимали участие 2-я бригада морской пехоты, танковый батальон, бронепоезд 301, железнодорожный батальон, железнодорожные батареи NN 11, 12, 18. После прорыва врагом линии нашей обороны нависла опасность над Красногвардейским укрепленным районом, прикрывавшим Ленинград с юго-запада. Серьезное положение создалось и на Кингисеппском направлении. 16 августа под давлением превосходящих сил противника наши войска оставили Кингисепп. Возникла реальная угроза окружения и уничтожения частей и соединений 8-й армии, находившихся в Эстонии. Ставка срочно отвела ее с территории ЭССР и дала указание закрепиться в обороне на правом берегу реки Луга. Теперь части 8-ю армии нависали над флангом и тылом группировки противника, наступавшей на Ленинград. Учитывая эту угрозу, противник своим левым флангом намеревался разгромить 8-ю армию и в кратчайший срок выйти к побережью Финского залива. Нужно сказать, что он избрал очень уязвимое для нас направление: Котлы - Копорье - Ораниенбаум. Осуществление этого замысла имело бы крупное оперативное значение для фашистских войск. Захватив южный берег залива, они лишили бы наш флот возможности какого-либо маневра в районах Кронштадта - Лавенсари - Таллин - Ханко, где продолжали оставаться крупные силы флота. Четыре дня и четыре ночи на фронте 8-й армии шли тяжелые бои с наступавшим противником. 26 августа сильно поредевшие части армии, сыгравшей решающую роль в отражении атак противника, оказались уже у Котлов. Нужно было любой ценой не допустить врага на побережье, удержать за собой форты Красную Горку, Серую Лошадь, город Ораниенбаум, Старый Петергоф. В бой вступили силы флота: бригады морской пехоты майора Н. С. Лосякова и полковника В. К. Зайнчковского, железнодорожные батареи, школа младших специалистов береговой обороны и все остальные части, базировавшиеся на территории флотского Ижорского укрепленного сектора, которыми командовал генерал-майор Г. Т. Григорьев. Они сорвали попытки фашистов прорваться к заливу.

 

С 10 по 19 августа на фронте под Таллином наблюдалось относительное затишье. 13 августа Военный совет флота обратился в Ставку с предложением перебросить с полуострова Ханко 20 тыс. бойцов с артиллерией и танками для защиты Таллина. На следующий день нам ответили, что город необходимо оборонять имеющимися силами. 19 августа противник начал артиллерийскую подготовку на юго-восточном и восточном участках фронта у Таллина. На следующее утро после интенсивной артминометной подготовки он перешел в наступление по всему фронту, введя в действие до пяти пехотных полков. Бои продолжались беспрерывно. Едва стихнув на одном участке, они возобновлялись с новой силой на другом. Наиболее упорный характер бои принимали там, где опорные пункты были подготовлены в инженерном отношении. Так, в частности, было в опорном пункте Иру, оборонявшемся бригадой морской пехоты полковника Т. М. Парафило.

 

Имея перевес в силах, противник постепенно потеснил части нашей 22-й мотострелковой дивизии НКВД, 156-го полка 16-й стрелковой дивизии, а затем и левый фланг 10-й стрелковой дивизии. Части корпуса стали медленно отходить к Таллину. Военный совет флота доложил главкому войсками Северо-Западного направления Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову свое мнение о дальнейшем ведении боевых действий. Учитывая непрекращающийся нажим вражеских войск в направлении Ленинграда, разрыв фронта войск 8-й армии на территории Эстонии и выход противника на дальние подступы к Таллину, мы полагали, что оборона города - это вопрос непродолжительного времени, что рано или поздно нам придется оставить Таллин. Поэтому мы считали целесообразным своевременное сосредоточение на Таллинском плацдарме гарнизонов с островов Моонзунда, Ханко и проведение соединенными силами этих гарнизонов и 10-го стрелкового корпуса (всего до 45 - 50 тыс. чел.) наступления во фланг противнику, на Нарвском направлении. Однако с нами не согласились, разъяснив, что постановка этого вопроса преждевременна. Главный удар по Таллину противник наносил с востока силами 254-й пехотной дивизии. В районе Уэвески, мызы

 
стр. 120

 

Оясо, мызы Полукола фашисты осуществляли вспомогательный удар войсками 217-й пехотной дивизии. На юго-западном участке, где оборонялся отряд морской пехоты полковника И. Г. Костикова, немцы также перешли в наступление, тесня наши малочисленные части. Канонерские лодки "Москва" и "Амгунь" артиллерийским огнем подавляли огневые точки фашистов, поддерживая части нашей малочисленной 22-й дивизии. Внезапные огневые налеты по прорывавшимся танкам и скоплениям войск противника наносили артиллеристы бронепоездов капитана П. Ф. Живодера и лейтенанта М. Г. Фостиропуло. Мужественно сражались наши солдаты и морские пехотинцы на восточном участке. В первый день ожесточенных боев фашисты не добились существенных результатов и понесли большие потери. С утра 21 августа бои разгорелись с новой силой. В этот день почти все наши резервы были введены в бой. К сожалению, на левом фланге нам не удалось выбить противника, прорвавшегося в наше расположение. Авиации флота с каждым часом все труднее становилось поддерживать войска.

 

На третий день боев противник возобновил наступление, нанося главный удар вдоль Нарвского шоссе от мызы Кехра на Вандьяла. Вспомогательный удар был направлен на Парила, мызу Тухала, а также Арувела. Одновременно силами до четырех батальонов противник атаковал отряд полковника И. Г. Костикова. Морская пехота вела неравный бой в окружении с противником, имевшим значительное превосходство в силах и особенно в технике. И. Г. Костиков погиб в этих боях. Тогда оборону здесь возглавил полковник Е. И. Сутурин. Положение становилось все трагичнее. Несмотря на то, что советские сухопутные войска и моряки сражались с самоотверженным героизмом, противник продолжал сжимать кольцо вокруг главной базы флота. Не считаясь с потерями, гитлеровцы предпринимали по пять-шесть атак в день, в том числе и "психические" атаки, когда пьяные фашисты шли напролом.

 

22 августа крейсер "Киров" и 305-мм батарея острова Аэгна нанесли первые артиллерийские удары по наседавшим гитлеровцам. Морская артиллерия, используя свою мощь, дальнобойность и меткость, вела дальний огонь по противнику. Защитники Таллина неоднократно переходили в контратаки. На отдельных участках 5-й мотострелковый, 62-й стрелковый, латышский и эстонский полки, а также батальон 204-го полка отбивали в день до пяти атак противника, поддержанных огнем артиллерии и минометов. Приближение фронта к Таллинской бухте затрудняло маневрирование кораблей. Каждый выход канонерских лодок на фланг 22-й мотострелковой дивизии был связан с обязательным тралением. Начиная с 22 августа все корабли флота, находившиеся на рейде, приступили к систематической артиллерийской поддержке наших войск. Защитники Таллина, героически сдерживая наступление врага, медленно отходили на главную полосу обороны. В моей тетради есть такая запись: "22 августа. 14 часов. Часть Сутурина имеет до 60 проц. потерь. 8-й погранотряд ведет бой в окружении, 10-я дивизия и 156-й полк ведут бои на прежних рубежах, на участке 22 сд противник продвигается. Авиация флота поддерживает наши войска. У врага подходят по Нарвскому шоссе свежие резервы". В это время Гитлер требовал от командующего немецкой группой армий "Север" фон Лееба "возможно быстрого занятия Прибалтики с целью обеспечения Германии от ударов русской авиации и других сил Балтийского флота" 1 . Нам следовало предпринимать еще более энергичные меры для отпора врагу. В целях лучшего руководства обороной главной базы фронтовой рубеж был разделен на три боевых участка: западный возглавил полковник Е. И. Сутурин; южный - генерал-майор И. И. Фадеев; восточный - командир 1-й бригады морской пехоты полковник Т. М. Парафило.

 

Напряжение нарастало. 23 августа четыре пехотные дивизии противника при поддержке танков и артиллерии продолжали продвигаться вперед и к исходу дня приблизились к рубежу обороны города Таллина. Части 10-го корпуса и отряд полковника Е. И. Сутурина, ведя сдерживающие бои, отходили. Дополнительно в помощь защитникам Таллина был брошен отряд матросов-добровольцев. К исходу 23 августа Военный совет флота доложил главнокомандующему войсками Северо-Западного направления: "В результате боев 20 - 23 августа войска 10 ск имели потери до 3000 чел. Противник подошел к внутренней линии обороны города и ведет огонь по Пирите. Танки противника вышли на развилку дорог Таллин - Пярну - Хапсалу. Вся зенитная артиллерия ведет огонь по танкам и пехоте. Артиллерия кораблей, 10 ск и береговой обороны используется для поддержки. Бомбардировочная авиация перебазировалась на восток ввиду отсутствия аэродромов, истребители - на посадочных площадках, длина фронта 50 - 55 км". В тот же день из штаба главнокомандующего войсками Северо-Западного направления было получено совершенно неожиданное приказание: сосредоточить в районе Виртсу (на берегу пролива Моонзунд) отряд численностью до 5 тыс. человек с тем, чтобы нанести удар по фланговым частям противника, продвигавшимся по приморскому шоссе к Таллину. Требовалось доложить план осуществления и готовность к выполнению. Предварительное приказание нами немедленно было отдано коменданту береговой обороны генерал- лейтенанту А. Б. Елисееву, находившемуся на острове Сарема. Однако, оценив обстановку, Военный совет флота пришел к выводу, что сильно поредевшие войска, оборонявшие Таллин, смогут при поддержке морской

 

 

1 "Совершенно секретно! Только для командования!" Стратегия фашистской Германии в войне против СССР. Документы и материалы. М. 1967, стр. 319.

 
стр. 121

 

артиллерии продержаться всего лишь несколько дней. Нужно было принять меры на случай отхода с обороняемой территории и прорыва наших кораблей на восток.

 

В дни непосредственной обороны Таллина бригада морской пехоты полковника Т. М. Парафило и военкома полкового комиссара Н. В. Грачева составляла основное ядро войск восточного боевого участка. Морские пехотинцы проявили высокую стойкость и мужество. Они отражали в день по нескольку атак противника, превосходившего их в живой силе и технике. Особенно стойко сражалась рота под командованием техника- интенданта Добычина. В тяжелых боях личный состав войск проявлял находчивость и взаимную выручку. Так, 25 августа в одном из районов к северу от озера Юллемистэ в расположение командного пункта 156-го стрелкового полка проникла группа фашистских автоматчиков. Тогда работник политуправления флота Н. А. Гребенщиков, находившийся в то время на передовой позиции, принял на себя командование. В течение дня он руководил боем и несколько раз водил подразделения в контратаки. Были часты случаи, когда политработники заменяли выходивших из строя командиров. Батальон морской пехоты под командованием капитана М. Е. Мисюра не раз отражал яростные атаки противника. Контратаки морских пехотинцев батальонов, возглавлявшихся капитанами Г. Ф. Викторовым, В. В. Сорокиным, А. З. Панфиловым, которые личным примером воодушевляли бойцов на подвиги, были настолько решительными и смелыми, что противник, превосходивший их в силе, всякий раз приходил в замешательство, а нередко обращался в бегство. Рота морских пехотинцев из батальона капитана В. В. Сорокина в течение семи часов боя уничтожила более 250 фашистов; особенно отличились старший лейтенант Евграфов" политрук Кириллов, старший лейтенант Никишкин, младшие командиры Шалаев, Гончаренко.

 

23 августа корабли и батареи береговой обороны развили исключительную активность на решающих направлениях. Героически сражались все артиллеристы, полевые и бронепоездов. Приданные 22-й дивизии, они действовали на участке Лиива - Рапла - Юллемистэ, уничтожая живую силу и огневые точки противника, совершая рейды в тыл врага. Упорное сопротивление фашистам оказывали зенитчики 3-го, 4-го и 5-го полков ПВО флота под командованием Н. И. Полухина, И. Ф. Рыженко, М. П. Барямова, расстреливая в упор танки и живую силу врага. Батарея командира Занько попала в окружение. Все теснее и теснее сжималось вражеское кольцо вокруг зенитчиков. Политрук батареи Моденов собрал коммунистов и коротко разъяснил обстановку. Было решено умереть, но врага ни в коем случае не пропустить. Не успело закончиться собрание, как гитлеровцы предприняли очередную атаку. Всего 300 - 400 м отделяли фашистов от батареи. Тогда зенитчики прямой наводкой открыли огонь по атакующим. Враг не выдержал, откатился назад. Командир батареи решил прорвать кольцо окружения. Для обеспечения прорыва была создана небольшая группа автоматчиков, в которую вошли политрук Моденов, секретарь парторганизации Ткаченко и другие коммунисты. Подпустив вновь атакующих фашистов, автоматчики стали расстреливать их в упор, а потом и сами перешли в контратаку. Воспользовавшись замешательством врага, батарея со всей материальной частью была выведена из вражеского кольца. Горстка храбрецов- коммунистов несколько часов прикрывала отход батареи. Смертью храбрых погибли Моденов, Ткаченко, сдержавшие клятву: драться до последнего, но не пропустить врага. К исходу 24 августа наши части, ведя непрерывные бои, вынуждены были занять рубежи непосредственно на подступах к Таллину. Одна из зенитных батарей у деревни Кроди с отрядом матросов в 30 чел. в течение суток сдерживала наступление противника на своем участке. На батарее оставалось 19 снарядов и одно орудие. По приказу командования бойцы сменили позицию и отсюда вновь продолжали огневую поддержку оборонявшихся частей 22-й дивизии.

 

25 августа Военный совет флота приказал эскадренным миноносцам "Суровый" и "Артем", продолжавшим действовать в составе Моонзундского отряда (командир капитан 2-го ранга С. Д. Солоухин) на коммуникациях Рижского залива, возвратиться в Таллин. Они были последними нашими кораблями, покинувшими Рижский залив. Положение под Ленинградом в то время продолжало ухудшаться. К исходу 24 августа вражеская группировка 16-й армии начала наступать из-под Чудова вдоль железной дороги Москва - Ленинград. Уже занята Любань, фашисты ведут наступление на Тосно, а правым флангом - на Мгу и Кириши, стремясь выйти на левый берег Невы, отрезать все сухопутные коммуникации, связывающие Ленинград со страной. Необходимо было все силы бросить на защиту Ленинграда. От его положения зависела, в частности, и судьба флота.

 

На восточном и юго-восточном участках фронта под Таллином 25 августа противник продолжал наступление на обоих флангах, бросив в бой новую, 291-ю дивизию. Активно действовала и вражеская авиация. К этому времени все оборонявшиеся части 10-го корпуса, подразделения военных моряков и рабочих полков были введены в бой. Подтянув артиллерию и тяжелые минометы, гитлеровцы стали обстреливать не только боевые порядки войск, но сам город и корабли на рейде, используя для корректировки огня аэростаты и самолеты. Наши потери за пять дней боев составили только ранеными свыше 6 тыс. человек. Противник безрезультатно пытался вывести из строя крейсер "Киров". Корабли получили приказание на рассвете следующего дня продолжать артиллерийскую поддержку на ходу, чтобы не подвергаться прямым попаданиям снарядов полевой артиллерии.

 

Можно привести множество примеров героизма красноармейцев и командиров

 
стр. 122

 

10-го корпуса, добровольцев, военных моряков, морских пехотинцев, пограничников, полков латышей и эстонцев. Коммунисты и комсомольцы сражались на самых тяжелых и ответственных участках обороны города, личным примером увлекая за собой остальных на ратные подвиги. Навсегда останется в летописи боевой славы имя комсомольца, торпедного электрика с лидера "Минск" Евгения Никонова, погибшего смертью героя. Будучи в разведке, Никонов получил тяжелое ранение и был схвачен противником. Верный присяге и Родине, он не выдал военной тайны. После мучительных пыток советского моряка привязали к дереву, выкололи ему глаза и заживо сожгли. Имя героя увековечено на флоте. "Своим героическим подвигом Евгений Никонов показал яркий пример дружбы и братства народов, образец воинской доблести, мужества и бесстрашия", - говорилось в постановлении исполкома Таллинского городского Совета. Никонову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза 2 . Героически работала на фронте военный фельдшер бригады морской пехоты Т. И. Цукверт. Под огнем фашистских пулеметчиков она пробиралась в окопы, оказывала помощь раненым, выносила их с поля боя. Десятки жизней были спасены этой смелой женщиной. Доблестно действовала батарея под командованием капитана Р. И. Скачкоза. Внезапными огневыми налетами она уничтожала танки врага. В одном из боев батарея, расположившись вдоль дороги, пропустила боевое охранение фашистов, а затем открыла огонь по основным силам. Ни одному гитлеровцу не удалось уйти. Не раз батарейцам приходилось действовать в рукопашных боях, уничтожая прорвавшихся на позицию батареи фашистов. Старшина Веригин, водитель тягача Бондарь, пулеметчики Голубятников, Дашевский действовали гранатами, расстреливали гитлеровцев в упор. Так дрались балтийцы. Но противник, используя преимущество в силах, продолжал теснить наши части.

 

К исходу 25 августа Военный совет флота, оценив обстановку, докладывал главкому войск Северо-Западного направления и наркому Военно-Морского Флота: "Приказание об обороне выполняется, все способные дерутся, все оружие брошено на боевые участки, с кораблей сняты все люди, без которых можно обойтись. Тылы, штабы сокращены, однако под превосходящими силами противника кольцо вокруг Таллина сжимается. Части 10 ск несут большие потери. Линия обороны в нескольких местах прорвана. Резервов для ликвидации прорыва нет. Корабли на рейде находятся под обстрелом. На 17 час. 25 августа прорыв врага юго-восточнее города с задачей отрезать полуостров Виимси. С юга и юго-запада наступают превосходящие силы противника, под давлением которых части 10 ск и полк Сутурина отошли на линию обороны города. Около 17 часов был налет авиации. Танки врага вошли в лес Нымме. Артиллерия кораблей, береговой обороны, зенитная артиллерия ведут сильный огонь. Гавани, рейд обстреливаются противником. Военный совет, докладывая создавшуюся обстановку, просит ваших указаний и решения по кораблям, частям 10 ск и БО флота на случай прорыва за черту города и отхода наших войск к морю. Посадка на транспорты в этом случае невозможна". Но в тот же день главнокомандующий войсками Северо-Западного направления в развитие своего ранее отданного распоряжения приказал осуществить с Моонзундских островов в Виртсу и Хаапсалу высадку войск общей численностью до 5 тыс. чел. и в ночь на 27 августа нанести удар во фланг и тыл наступавшим частям противника, действовавшим на линии Пярну - Таллин. Военный совет флота понимал, что данное решение было принято слишком поздно. Расчеты показывали, что в лучшем случае высадка всех этих сил с островов может быть осуществлена не ранее 28 августа, а противник в это время будет от Виртсу за 100 с лишним километров. Следовательно, высадившимся частям нужно было бы совершить 130-км марш, чтобы войти в соприкосновение с наступавшими войсками противника. Доложив наши расчеты, мы просили отменить это решение. На другой день был получен приказ об отмене высадки. Но комендант береговой обороны Моонзундских островов генерал-лейтенант А. Б. Елисеев, уже имевший наше предварительное указание, 26 августа высадил два батальона в Виртсу, которые вместе с находившимся там батальоном ударили во фланг противнику у деревни Карузе, разбили его 806-й батальон, захватили трофеи, отбросили врага и очистили Лихула. Позднее эти подразделения в связи с отменой приказа с трудом были выведены из боя и возвращены на остров Сарема. Предвидя скорое окончание боев за Таллин, Военный совет флота отдал командиру Кронштадтской военно-морской базы контр-адмиралу В. И. Иванову распоряжение: для помощи боевым кораблям и судам, прорывающимся из Таллина, и их встречи создать на Гогланде группу кораблей и вспомогательных средств, которую возглавить капитану 1-го ранга Ф. В. Зозуле либо капитану 1-го ранга И. Г. Святову.

 

Тем временем обстановка продолжала усложняться. К 16 часам 26 августа противник повел наступление на Таллин по всему фронту. Отдельные группы врага находились в 6 км от города. Особую тревогу вызывал юго-восточный участок: рейды простреливались артиллерийским огнем с суши. Вражеские самолеты сделали пять налетов. Были прямые попадания в лидер "Минск" и эскадренный миноносец "Славный", был потоплен транспорт "Луначарский". Бои вспыхивали то на одном, то на другом участке. Они шли в предместьях города, в районе аэродрома, Козе, Иру, Вяо. Про-

 

 

2 "Боевой путь Советского Военно-Морского Флота". М. 1964, стр. 335.

 
стр. 123

 

тивник просочился в парк Кадриорг. Особое мужество в последних боях за Таллин проявили морские пехотинцы бригады Т. М. Парафило, личный состав корпусного 242-го зенитного артиллерийского дивизиона, 62-го стрелкового полка, зенитчики флота. Отдельный батальон связи корпуса трижды ходил в контратаку. 26 августа главнокомандующий войсками Северо-Западного направления, учитывая исключительно неблагоприятную для нас обстановку, сложившуюся в районе Таллина, а также необходимость сосредоточения всех сил для обороны Ленинграда, с разрешения Ставки приказал эвакуировать флот и гарнизон Таллина в Кронштадт и Ленинград 3 . Оставались, правда, шаткие надежды на возможность использовать для отхода гавани и причалы. С рассвета 27 августа противник возобновил прицельный артиллерийский и минометный обстрел портовых складов в Купеческой гавани, рейда и бомбардировку кораблей и транспортов флота. Был потоплен плавучий док, повреждения получили склады в торговом порту. Несмотря на противодействие береговых и корабельных зенитчиков, усилились налеты на наши корабли, транспорты и береговые батареи. В связи с передислокацией авиации флота на восток в последние дни обороны сказывалось слабое воздушное прикрытие базы. 242-й зенитный артдивизион за три дня боев из восьми орудий потерял семь и до 70% личного состава. Командир дивизиона майор Дионисьев ночью 27 августа сам встал к последнему орудию и погиб в этом бою.

 

В эти дни напряженных боев за Таллин огромную работу проводили штаб, политуправление и тыл флота. Надо было прежде всего обеспечить части и корабли всеми видами снабжения, составить план отхода войск с занимаемых рубежей, организовать их посадку на корабли и транспорты, принять все меры по обеспечению прорыва на восток. В это время из штаба войск Северо-Западного направления мы снова получили директиву. "Основная задача в данный момент, - говорилось в ней, - усилить минные заграждения Гогланда и тыловых позиций по намеченному плану. Дополнительно заградить район Выборгского залива, Нарвский залив, Лужскую Губу". Мне трудно и сейчас представить, чем была мотивирована в то время постановка таких задач, выполнение которых требовало средств, кораблей и времени, когда ни того, ни другого, ни третьего, к сожалению, в нашем распоряжении уже не было. А указание надлежало выполнить немедленно.

 

27 августа на основании полученного разрешения на эвакуацию Военный совет флота приказал войскам корпуса и другим частям подготовиться к отходу с занимаемых рубежей. Были даны также указания о порядке посадки на транспорты под прикрытием огня береговой и корабельной артиллерии. Для обеспечения отхода защитники Таллина предприняли контратаку по всему фронту, в результате которой на многих участках противник был отброшен на 1 - 1,5 км. В тот же день мы доложили главкому войсками Северо-Западного направления, что принимаются все меры к тому, чтобы во время отхода и прорыва флота на восток понести как можно меньше потерь. Большой трудностью явилась организация отвода, посадки и выхода транспортов с рейда, а главное - боевое обеспечение почти двухсот единиц флота во время морского перехода. Эти трудности усугублялись тем, что к исходу 27 августа авиация флота лишилась в Эстонии последней посадочной площадки, и поэтому на пути от Таллина до маяка Вайндлоо (почти половина пути до Кронштадта) корабли и суда не могли быть прикрыты с воздуха истребительной авиацией. В таких условиях, разумеется, у фашистов имелись все возможности атаковывать конвой и суда. Чтобы как-то облегчить переход кораблей на восток, Военный совет флота просил с рассвета 28 и днем 29 августа наносить удары по аэродромам противника бомбардировочной авиацией флота, переданной фронту, добавив к ней, если это возможно, фронтовую авиацию; собрать на аэродроме Липово максимум истребителей с подвесными бачками для горючего и организовать с их помощью прикрытие кораблей и судов на возможно более далекое расстояние. Кроме того, мы просили временно вернуть 16 морских охотников с Ладожского озера с тем, чтобы на рассвете 28 августа поставить их вдоль фарватера от Кери до Гогланда для защиты кораблей и транспортов от нападения с воздуха и от подводных лодок. На эти просьбы мы не сумели получить ответ.

 

В течение 27 августа боевые участки обороны: южный, западный и восточный - продолжали удерживаться нашими войсками. Бои были исключительно напряженными. Особенно упорным было наступление врага вдоль Нарвского шоссе. Противник стремился ворваться в город и отрезать наши войска от гаваней. Положение обострялось. Неблагоприятно складывалась обстановка на западном и восточном участках. Здесь не имелось никаких резервов. Береговые батареи, армейская артиллерия и зенитчики флота вели огонь по скоплениям пехоты врага. С единственной еще остававшейся днем в наших руках небольшой прибрежной площадки, превращенной в аэродром, флотские истребители прикрывали свои войска и штурмовали пехоту противника. Около полудня на восточных рубежах в результате неправильных донесений и оценки обстановки возникла небольшая паника. Это было очень опасно. Если бы враг прорвался в город, были бы нарушены организованный отход и посадка на суда. Во что бы то ни стало следовало сохранить порядок и удержать войска на занимаемых рубежах. Для того, чтобы восстановить железную дисциплину и обеспечить бес-

 

 

3 "История Великой Отечественной войны 1941 - 1945". Т. 2. М. 1961, стр. 84.

 
стр. 124

 

прекословное выполнение приказов командира, в подразделения, где в какой-то мере ощущалась растерянность, мы направили группу политработников и офицеров резерва. Исключительную организованность и упорство в подготовке и проведении контратак проявили полковые комиссары М. И. Каганович, П. А. Мочалов, старший политрук Иголкин, политрук В. П. Щедренок. Порядок был восстановлен.

 

Фашисты наносили удары усиленными пехотными полками в направлении мызы Нахату, мызы Вяо, Козе, вдоль железной дороги на Нымме и северной оконечности озера Юллемистэ-Ярв. Не считаясь с потерями, нацисты шли в атаку, стремясь подавить нашу оборону массированным артиллерийским, минометным и автоматным огнем. Им все же удалось выйти к восточной окраине города и создать реальную угрозу срыва нашей эвакуации. Этого нельзя было допустить. Стремительными контратаками в парке Кадриорг, у целлюлозной фабрики и аэродрома, а также на Козе враг был остановлен. Угрожающее положение возникло и на нашем правом фланге. Зенитная батарея у мызы Харку прямой наводкой расстреливала в упор наступавших гитлеровцев. С 19 час. 27 августа начались ожесточенные атаки врага в прибрежной части города.

 

До последнего дня обороны Таллина продолжалась боевая деятельность подводных лодок, развернутых на позициях в Балтике. Вывод лодок в море, организация безопасного возвращения их на базу требовали выделения значительных сил обеспечения. 21 августа для встречи возвращавшихся с моря подводных лодок в устье Финского залива вышли пять базовых тральщиков и четыре морских охотника. Встретив две подводные лодки, эскорт на следующий день вернулся в Таллин. В пути их неоднократно атаковывали самолеты, в параванах тральщиков взорвалось двадцать мин. А еще через день на базу возвратилась охраняемая тральщиками подводная лодка "С-5". Основные же надводные силы флота - крейсер, лидеры, эскадренные миноносцы, канонерские лодки и береговые батареи базы - артиллерийским огнем поддерживали войска 10-го корпуса и части морской пехоты.

 

Трудно переоценить роль корабельной, береговой и полевой артиллерии флота в обороне города Таллина. В боях начиная с 22 августа она громила скопления живой силы и техники врага, подавляла его артиллерийские и минометные батареи. Особенно хочется выделить мастеров высокой точности и эффективности огня на крейсере "Киров" - старших лейтенантов И. Ю. Шварцберга, И. М. Бренайзена, на лидерах "Минск" и "Ленинград" - старших лейтенантов С. А. Волкова и М. И. Нефедова, на эскадренных миноносцах "Славный" и "Гордый" - старших лейтенантов Сергеева и Н. В. Дутикова, на береговых батареях - старших лейтенантов Бондарева, Дубова, на железнодорожной батарее - капитана П. Ф. Живодера, на бронепоезде - лейтенанта М. Г. Фостиропуло. Там, где намечался прорыв фронта, где уже не хватало сил нашим войскам, там меткий и губительный огонь кораблей, береговых и полевых батарей сметал пехоту противника, способствуя тем самым восстановлению положения. Но артиллерия флота также испытывала трудности. Чувствовался недостаток боезапаса, не хватало технических средств артиллерийской разведки. К тому же что-то следовало оставить в резерве и для прикрытия перехода морем. Хотя артиллерия кораблей и береговой обороны была мощнее по калибрам, она уступала наземной в количественном отношении и не могла обеспечить пехоте поддержку в ближнем бою. Корабельные и береговые батареи израсходовали около 13 тыс. снарядов. Начальник артиллерии 10-го стрелкового корпуса генерал-майор Г. А. Макаров писал: "Заявки на открытие огня от стрелковых частей и начальников артиллерий дивизий поступали непосредственно к начальнику артиллерии корпуса. Корабельная и береговая артиллерия могли давать огонь в любом направлении. Такое жесткое управление давало возможность сосредоточивать артиллерийский огонь в наиболее ответственных участках... Хорошая слаженность батарей на кораблях и береговой артиллерии давала возможность очень быстро открывать огонь. 26.08 у переправы в районе Саку до 2-х батальонов противника было подавлено в течение 10 минут, огонь корректировал командир корабля..."

 

Нельзя не вспомнить наших доблестных морских пехотинцев, проявивших исключительную храбрость, доблесть и преданность Родине. Сражавшиеся в рядах стрелкового корпуса или самостоятельно в полках и командах, они стойкостью и организованностью нередко помогали цементировать свой участок фронта. Коммунисты и комсомольцы были душой морской пехоты. В парке Кадриорг рядом с матросами и солдатами сражались офицеры политического управления КБФ и курсанты военно- морского училища имени М. В. Фрунзе. В первые дни войны из состава курсантов младших курсов было сформировано два истребительных батальона по борьбе с диверсантами и шпионскими группами на территории Эстонии. В период боев за Таллин эти батальоны были включены в состав частей, оборонявших город. Курсантские подразделения сражались, как правило, на самых тяжелых и ответственных участках обороны. Курсанты-фрунзенцы проявляли стойкость, мужество и героизм. У памятника "Русалка" отделения курсантов в течение девяти часов отражали ожесточенный натиск врага, расстреливая его из пулеметов.

 

Исключительное мужество и отвагу проявляли балтийские летчики 10-й авиабригады генерал-майора авиации Н. Т. Петрухина, в том числе командиры авиаполков А. В. Коронец, И. Г. Романенко и А. А. Крохалев. У летчиков, смело вступавших в бой с превосходящими силами врага, была своя поговорка: "Если три на пятнадцать, можно драться". На разных участках фронта несли они бессменную боевую вахту.

 
стр. 125

 

Над Тарту и Пярну, над Виртсу и Рохукюла, над Раквере и Нарвой, над Марьяма и Палдиски - везде шел напряженный бой. Исключительная нагрузка приходилась на летчиков-истребителей. Все они действовали на пределе физических сил. От перегрузки из носа и ушей часто текла кровь, но летать нужно было, и они летали.

 

За четыре дня до нашего отхода из Таллина, когда враг подошел к черте города, производить полеты с аэродромов Лаксберг и Юллемистэ стало практически невозможно. Мы вынуждены были перебазировать оставшуюся часть истребителей на посадочную площадку косы полуострова Пельясаар. Это была узкая полоса земли между домами рыбацкого поселка и берегом. Часть самолетов находилась в подготовленных земляных укрытиях, большинство же стояло возле жилых домов и сараев, замаскированные сетями. С воздуха самолеты трудно было заметить. Полеты с "пятачка" требовали большого летного мастерства. Выполнялась поистине ювелирная работа. Вплоть до исхода 27 августа наши истребители работали с полным напряжением сил. Боевые вылеты продолжались непрерывно днем и ночью. Летчики отражали налеты вражеской авиации, стремившейся уничтожить боевые корабли, стоявшие на рейде; вылетали на штурмовку гитлеровской пехоты, прорвавшейся к окраине города. Истребители "И-16", хотя и были самолетами хрупкой конструкции, зарекомендовали себя в этих боях прекрасно: они непрерывно вели разведку, корректировали артиллерийский огонь и штурмовали войска противника. Летчики А. Ю. Байсултанов, М. Я. Васильев, А. И. Кузнецов и многие другие делали в день по 10 - 12 боевых вылетов. Хорошо работали ночью самолеты "МБР-2". Командир авиаэскадрильи майор В. И. Мухин вселял в подчиненных уверенность в успехе дела. Особенно отличились летчики С. Н. Боровских, И. К. Горбачев и П. П. Карпов.

 

Защитники Таллина сделали все, что от них зависело. Но обстановка больше не давала возможности удерживать город. Приказ главнокомандующего войсками Северо- Западного направления об оставлении Таллина и прорыве флота в Кронштадт был вызван неблагоприятными условиями для наших войск, кораблей и частей, оборонявших главную базу Балтфлота, и необходимостью сосредоточить все силы для защиты Ленинграда, над которым нависла реальная угроза. Около 12 часов 27 августа начальники штабов всех частей, оборонявших Таллин, получили приказ об отходе. Места посадки войск на транспорты: Купеческая, Минная, Беккеровская и Русско-Балтийская гавани. Успеху эвакуации способствовало заблаговременное рассредоточение транспортов и других перевозочных средств в гаванях, а также оборонительные сооружения на подходах к Таллину, созданные напряженным полуторамесячным трудом жителей города. Опираясь на укрепления, заградительный огонь корабельной и береговой артиллерии и боевые действия войск прикрытия, в сложнейших условиях оборонительного боя на берегу нужно было организованно оторваться от противника, в самые кратчайшие сроки совершить марш к местам погрузки, погрузиться, транспортам и кораблям отойти на рейд. И все это исчислялось не сутками, а часами. Следует отдать должное штабам флота и 10-го стрелкового корпуса, его командиру генералу И. Ф. Николаеву, начальнику штаба генералу Л. С. Березинскому, которые провели большую организационную работу.

 

Штаб флота начал планирование вывода из Таллина надводных и подводных кораблей, многочисленных транспортов, баркасов и т. д. Я, как командующий флотом, мотивировал свое решение тем, что условия на территории Эстонии с каждым днем ухудшались. Противник тоже понимал обстановку и поэтому спешно, начиная с первых чисел июля, минировал Финский залив. Он торопился создать систему артиллерийского огня, перекрывающую фарватеры, сосредоточивал ударную авиацию, формировал группы торпедных катеров. Но более всего ухудшало наше положение то, что войска группы армий "Север" подходили уже к Ленинграду. Наша авиация, вплоть до истребительной, перебазировалась на восточные аэродромы, с которых не могла оказывать никакой поддержки кораблям и судам при прорыве их в Кронштадт. На заседании Военного совета мы утвердили порядок движения с Таллинского рейда боевых кораблей и транспортов. Была утверждена и организация управления всеми кораблями и транспортами на переходе: флаг командующего и флагманский командный пункт находились на крейсере "Киров". Здесь располагался Военный совет и первый эшелон походного штаба флота. На случай выхода из строя или гибели этого КП первый заместитель командующего флотом начальник штаба контр-адмирал Ю. А. Пантелеев и второй эшелон походного штаба находились на лидере "Минск". Второй заместитель командующего контр-адмирал Ю. Ф. Ралль и часть штаба находились на эскадренном миноносце "Калинин". Нужно признать, что такая организация командования целиком себя оправдала, потому что обеспечила живучесть и непрерывность управления силами на всем переходе. Командиры отрядов и конвоев имели право пользоваться радиосвязью только в исключительных случаях, требовавших вмешательства командующего.

 

Во второй половине дня 27 августа положение на оборонительных участках в основном не изменилось. Корабли и береговые батареи вели артиллерийский огонь по заданным рубежам. Вражеская авиация, несмотря на активизацию своих действий против наших кораблей, действовала безуспешно. Но вот артиллерия противника имела попадания по "Минску", "Стойкому", "Кирову". Кораблям приходилось маневрировать на полном ходу по рейду. Около 20 часов противник усилил артиллерийский обстрел, в результате чего оказалось невозможным производить посадку войск на су-

 
стр. 126

 

да в районе Купеческой гавани. Было принято решение: два транспорта из четырех, находившихся там, перевести в Беккеровскую гавань, соответственно изменив посадку войск. Но исполнение этого решения затруднялось огневым воздействием врага. Транспорт "Луга", заполненный ранеными, был выведен под огнем противника из Купеческой газани и поставлен на внешний рейд. Для большей четкости и порядка при посадке был назначен в каждую гавань комендант (из офицеров штаба флота) и в помощь ему выделена группа офицеров отдела военных сообщений. На случай нарушения линейной связи в распоряжении комендантов находились связные на мотоциклах. Штабы частей корпуса заранее изучили маршруты движения к гаваням, что исключало ненужные задержки.

 

Начало отхода войск с занимаемых рубежей намечалось на 21 час. Для обеспечения отхода до 23 час. по запланированным рубежам ставился неподвижный заградительный огонь (НЗО) всей артиллерией флота. Затем до 5 час. утра осуществлялся последовательный перенос рубежей НЗО ближе к городской черте для прикрытия последних отходящих частей. Наряду с этим армейская, флотская и береговая артиллерия подавляла огонь батарей противника, обстреливавших корабли и транспорты на рейде. Первые отходящие части появились в районе Минной и других гаваней около 23 часов. Шли организованно. Все, за исключением тяжелой артиллерийской техники и автомашин, которые уничтожались, грузилось на транспорты и корабли. Приведу почти полностью боевое донесение начальника штаба 10-го стрелкового корпуса генерал-майора Л. С. Березинского: "...Подготовка к выводу войск из боя, организация прикрытия и посадка в частях была начата практически в 13 - 14 часов. Представители всех соединений инструктировались в штабе корпуса и получили документацию к 11 ч. 30 м. Фактически части корпуса в условиях напряженной боевой работы имели от 7 до 8 часов светлого времени для постановки задач на местности, рекогносцировку маршрутов отхода на глубину от 7 до 10 км до пристани... Управление войсками не нарушилось и в течение дня - до конца посадки войск на транспорты - осуществлялось главным образом командирами, делегатами связи и гонцами на мотоциклах. В значительной мере успеху связи и информации о положении войск и в деле управления ими при отводе способствовали представители штабов КБФ и 10 ск, разосланные во все соединения и районы погрузки войск... Исключительная настойчивость командиров штаба КБФ и личное руководство и помощь Военного совета КБФ помогли бесперебойно грузить войска, раненых. Фактически в течение 6 часов была пропущена главная масса войск без суматохи; организованно подтянутые в Минную гавань дополнительные плавсредства обеспечили погрузку всех частей, независимо от их приписки... К 4 часам утра 28 августа главные силы были в основном погружены. Отряды прикрытия и отставшие подразделения грузились в Минной гавани до 7 ч. 50 м. 28 августа. ...За 8 дней ожесточенных атак противнику удалось продвинуться на глубину 22 - 24 км, что в среднем дало ему продвижение не более 2,5 - 3 км в сутки". Лишь благодаря большому превосходству в силах противнику удалось подойти к Таллину.

 

Не менее интересно и боевое донесение командира 10-го корпуса генерал-майора И. Ф. Николаева, в котором указывалось: "Отход главных сил частей корпуса и погрузку на транспорты непрерывно прикрывала корабельная артиллерия. Под прикрытием к 4 час. была закончена посадка на транспорты глазных сил корпуса и в 7.50 были сняты с берега части прикрытия отдельными мелкими судами. Отход совершался в полном порядке, колонками, без шумихи и паники. Успех отхода следует вывести из предпринятых в течение 27 августа контратак на всем фронте, что ввело противника в заблуждение относительно наших намерений, а также в связи с широкими подрывными работами и минированием, предпринятыми командованием КБФ и корпуса на всех рубежах. Характерным для боевых действий 10 ск является то, что здесь полностью осуществлялось взаимодействие с кораблями, береговой обороной и ВВС КБФ. На протяжении 8 суток части корпуса потеряли свыше 8 тыс. человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В среднем в сутки боя корпус терял до 1000 - 1200 человек. Большая убыль командно-политического состава, особенно в звене командиров взводов, рот, батальонов, привела к тому, что многие подразделения возглавлялись младшими командирами или красноармейцами. В целом меры огневого воздействия на противника силами береговой, корабельной артиллерии и ВВС КБФ и контратаками на всем фронте корпуса позволили сохранить управление войсками в своих руках и ликвидировать многочисленные прорывы, противника на различных направлениях. Совместная работа штабов КБФ и 10 ск обеспечивала твердое планирование вывода войск из Таллина и посадку на транспорты без паники и шумихи. Помощь сил Балтийского флота была исключительно велика, но она не могла восполнить малочисленность сил корпуса. Николаев, Козлов, Березинский". Всего на боевые корабли и транспортные суда было принято около 23 тыс. человек. К 23.00 27 августа боевые корабли вышли на рейд к островам Найссар-Аэгна, откуда продолжали вести артиллерийский огонь по наступавшим частям противника.

 

Следует отметить исключительно важное значение и напряженную работу флотских радиостанций Ханко, острова Сарема, радиоцентра главной базы в Таллине и подразделений связи. Радиоцентр осуществлял связь по всему театру боевых действий, начиная от Кронштадта до Ханко, островов Моокзунда и кончая одиночной подводной лодкой, находившейся на боевой позиции в южной части Балтийского моря. Со всеми

 
стр. 127

 

военно-морскими базами, самолетами и кораблями в море имелась надежная и устойчивая связь, обеспечивавшая выполнение приказаний и решений командования. В ходе обороны Таллина связисты эскадры С. В. Фабричное, К. А. Беломогов, А. В. Лисичкин, А. А. Усков и другие под командованием начальника связи флота полковника М. А. Зернова впервые сформировали и направили в боевые порядки войск наблюдательно-корректировочные посты для управления огнем кораблей и береговых батарей. Основной наблюдательно- корректировочный пост был развернут на башне "Длинный Герман" в Вышгороде, откуда хорошо просматривались все дороги и подходы к Таллину. До последней возможности командир поста лейтенант Свирин вместе с матросами-радистами и телефонистами обеспечивал кораблям и береговым батареям эффективный прицельный огонь по врагу. Одними из последних защитников Таллина уходили связисты во главе со своим начальником полковником М. А. Зерновым, офицерами М. А. Келаревым, А. К. Тагучовым, М. О. Курченко, П. И. Пристенским. Во время прорыва флота в Кронштадт матросы-радисты и сигнальщики с наблюдательных постов, расположенных на островах по Финскому заливу, надежно обеспечивали выполнение флотом его боевой задачи; нередко с оружием в руках они отбивались от катеров противника, пытавшихся уничтожить их малочисленные гарнизоны.

 

Прорыв боевых кораблей Балтийского флота вместе с десятками транспортов и вспомогательных судов из Таллина в Кронштадт был беспримерным по своей трудности. Через плотные минные поля, под сильным воздействием авиации врага, атак торпедных катеров и артиллерии с южного берега нужно было вывести около двухсот единиц флота. В соответствии со своим положением я возглавил командование во время прорыва, подняв флаг на крейсере "Киров". Вместе с нами, членами Военного совета, на борту крейсера находился со своим штабом и командир Отряда легких сил контр-адмирал В. П. Дрозд, вернувшийся за несколько дней до этого из Моонзунда. Я с большой любовью вспоминаю Валентина Петровича. Это был один из талантливых флагманов Балтийского флота, храбрый, выдержанный, решительный в труднейших обстоятельствах.

 

Я отдавал себе отчет в том, что вынужденное быстрым продвижением фашистских войск перебазирование нашей авиации на восток, из-за чего она практически не могла защищать небо над колоннами кораблей и транспортов, создавало возможность крупных потерь. Вместе с тем нехватка сторожевых кораблей и катеров не позволяла нам в течение лета, особенно в августе, надежно защищать основной фарватер из Таллина в Кронштадт. Но если сплошной заслон вдоль фарватера выставить было невозможно, никаких сил не хватило бы, то организовать противодействие врагу, не давать ему безнаказанно по ночам ставить мины мы были обязаны. Однако этого не было сделано. Тем самым был допущен определенный просчет командования штаба флота. Враг воспользовался этим и в июле - августе вплоть до самого нашего выхода из Таллина поставил много мин, вытралить которые мы не смогли. В определенной степени тому помешало отсутствие боеспособных базовых тральщиков, которые в августе были заняты еще на перевозках бензина и боеприпасов для авиации, наносившей удары по Берлину. Во время же самого прорыва из- за недостатка базовых тральщиков мы были вынуждены построиться в одну кильватерную колонну, вытянутую на несколько десятков миль, в силу чего прикрывать каждый транспорт не было никакой возможности, да и маневрировать миноносцам на минном поле тоже было нельзя. Все это вызывало большие потери транспортов, кораблей, судов и, что особенно горько, людей.

 

Около 5 час. утра 28 августа, когда основная часть защитников Таллина была погружена на транспорты, покинул Минную гавань на посыльном корабле "Пиккер" и Военный совет флота. Он прибыл на крейсер "Киров". Вместе с ним оставили Таллин ЦК КПЭ и Совнарком Эстонии, проведшие огромную работу по мобилизации необходимых резервов и ресурсов в помощь армии и флоту. Последние распоряжения в гавани отдавал начальник штаба флота контр-адмирал Ю. А. Пантелеев с группой офицеров штаба. Около 7 час. утра он на катере направился к лидеру "Минск". Затем гавань покинул член Военного совета начальник тыла генерал-майор М. И. Москаленко вместе с группами минирования и уничтожения объектов. После выхода всех транспортов на внешний рейд минно- подрывная партия под руководством флагманского минера Охраны водного района П. Я. Вольского произвела закупорку минами входа в гавани.

 

К сожалению, к утру 28 августа возникло одно непредвиденное обстоятельство, значительно ухудшившее наше положение. По предварительному решению, утвержденному Военным советом флота, выход конвоев и отрядов кораблей с Таллинского рейда должен был начаться еще с вечера 27 августа и продолжаться до 10 час. 30 мин. утра 28 августа с тем, чтобы самый трудный участок минного поля (к северу от мыса Юминда) проходить в светлое время суток. Днем подсеченные плавающие мины видны визуально, и их значительно проще уничтожить. Но к вечеру 27 августа погода на море резко ухудшилась. Северо-восточный ветер достиг 7 баллов. Стало ясно, что при таком ветре малые корабли, приспособленные для перехода буксиры, катера и тем более тральщики с тралами идти не смогут. Прогноз погоды предсказывал уменьшение ветра во второй половине дня 28 августа. Пришлось ждать. Стоянка кораблей и груженых транспортов на рейде Таллина из-за обстрела вражеской артиллерией была невозможна и опасна. Мною было принято решение - все транспорты по мере их

 
стр. 128

 

загрузки и боевые корабли отвести к северу Таллинской бухты, к островам Найссар и Аэгна. Армаду кораблей и транспортов, стоявших на якорях, прикрывать с воздуха было некому, ибо последние истребители, защищавшие базу, как уже отмечалось, вынуждены были улететь на восток к исходу 27 августа. К счастью, авиация противника долгое время никакой активности в тот момент не проявляла: первый вражеский разведчик появился около 14 часов 28 августа. Корабли и транспорты начали сниматься с якорей после 13 часов. В связи с этим форсировать минное поле предстояло в темноте. Это значительно осложняло уклонение от плававших подсеченных мин и их уничтожение, а также оказание помощи транспортам. Данное обстоятельство затруднило прорыв и, - безусловно, грозило нам значительными потерями.

 

Прорыв проходил в исключительно тяжелых условиях и был сопряжен с огромными трудностями. Большому числу боевых кораблей и транспортных судов предстояло пройти более 150 миль через плотные минные заграждения врага и при отсутствии истребительного прикрытия. Прорыв 28 - 30 августа 1941 г. явился как бы завершающим этапом всей оборонительной операции, которую проводил флот в августе на суше, на море и в воздухе, и он требует специального "рассмотрения. Тщательного, причем, самокритичного рассмотрения требуют такие вопросы, как организация защитно- артиллерийского прикрытия транспортных судов со стороны боевых кораблей флота, выбор фарватера, по которому осуществлялся прорыв, и Связанное с этим решение командования КБФ. В этих же воспоминаниях я хочу высказать на данный счет пока следующие соображения. Мы понимали, что упорная оборона столицы Эстонской ССР и главной базы флота Таллина - это один из этапов борьбы наших Вооруженных Сил за город Ленина на его дальних подступах, что при создавшемся положении на суше флоту рано или поздно придется отходить на восток и принимать участие в боях непосредственно за Ленинград. Не раз мы собирались в Военном совете вместе с начальником штаба флота контр-адмиралом Ю. А. Пантелеевым и ого офицерами, изучая обстановку в Финском заливе на случай прорыва кораблей и транспортов из Таллина на восток. Конечно, мы не знали полностью всю минную обстановку. Но все же трудности этого прорыва вполне ясно представляли себе. Накануне нашего выхода из Таллина мы собрали командиров дивизий и сводных частей с тем, чтобы дать им последние указания. Когда представители 10-го стрелкового корпуса спрашивали меня о прикрытии с воздуха наших кораблей и транспортов, мне приходилось уклончиво отвечать, что больше придется полагаться на свои зенитные средства и маневр. Сам я сознавал, что особенно тяжело будет людям, находившимся на транспортах. Тяжело потому, что транспорты были плохо вооружены зенитными средствами, а у большей части вообще их не имелось. К тому же тихоходные транспорты обладали очень слабой маневренностью, и им трудно было уклоняться от бомб противника.

 

Известно, что главнокомандующий войсками Северо-Западного направления с разрешения Ставки приказал эвакуировать флот и гарнизон из Таллина в Кронштадт только 26 августа. Как же складывалась обстановка к моменту нашего прорыва на суше, в воздухе и на море?

 

К моменту нашего прорыва войска фашистской группы армий "Север" подошли вплотную к Ленинграду и вышли на левый берег Невы. Почти вся Ленинградская область, на которой располагались основные аэродромы флота, была временно оккупирована фашистскими войсками. Планируя прорыв, мы пришли к выводу, что опасность авиационного нападения при отсутствии наших истребителей будет для транспортов главной. До 27 августа была еще надежда, что Липово - самый западный аэродром авиации флота на территории Ленинградской области, на котором находились истребители (северная часть Кургальского полуострова), - сумеет обеспечить защиту кораблей с воздуха в центральной части залива от Таллина до Гогланда. Командующий авиацией генерал М. И. Самохин получил от меня приказ сосредоточить максимум истребителей на этом аэродроме для защиты кораблей, прорывавшихся из Таллина Этот приказ он начал выполнять. Но под давлением фашистских войск одна из правофланговых стрелковых дивизий, входившая в состав 8-й армии, вынуждена была отступить на правый берег реки Луга, оставив Кургальский полуостров неприкрытым. Пришлось срочно с Липово перебазировать наши истребители на восток, в район Петергофа, а все, что не могло быть вывезено, уничтожить на аэродроме. И это накануне нашего выхода из Таллина! Последняя надежда рухнула. Я отдавал себе отчет в том, что наша авиация практически не могла защищать тогда небо над колоннами боевых кораблей и транспортных судов. Радиуса действий для прикрытия наших кораблей и транспортов у истребителей, расположенных на аэродромах под Ленинградом (район Петергофа), не хватало, особенно на наиболее опасном участке нашего прорыва: Таллин - остров Гогланд. Порою нам ставят в вину, что мы своевременно не создали посадочную площадку для истребителей на островах Гогланд или Лавенсари. Что можно сказать по этому поводу? Остров Гогланд по рельефу местности вообще не приспособлен для создания на нем какой-либо посадочной площадки (кроме вертолетной), а на острове Лавенсари, находившемся в тылу нашего базирования, никто в мирное время не планировал строительства аэродрома.

 

Оставаясь без истребительного прикрытия, транспортные суда, как мишени, со второй половины дня 28 августа и до 30 августа непрерывно подвергались вражеским бомбардировкам и несли существенные потери. Но показательно, что ни один из боевых

 
стр. 129

 

кораблей не был уничтожен авиацией противника. Крейсер "Киров" неоднократно подвергался атакам с воздуха, однако его экипаж, используя артиллерию всех калибров, успешно отбивал их. Учебный корабль "Ленинградсовет" бомбили 60 раз, эсминец "Гордый" - 26 раз, на транспорт "Казахстан" было сброшено до 100 бомб. Увы, гибли главным образом не вооруженные зенитными средствами малотоннажные транспорты и вспомогательные суда. Военком 10-й стрелковой дивизии батальонный комиссар Колышкин в донесении писал: "...В ночь на 28 августа 1941 года производилась посадка личного состава на корабли и транспорты КБФ. Штаб дивизии произвел посадку на канонерскую лодку "Амгунь"... К 14 часам 28 августу погрузка, личного состава закончилась. Корабли и транспорты вышли курсом на восток - в Кронштадт. Транспорты с личным составом воздушной охраной не сопровождались, также не были обеспечены полным боевым комплектом для зенитных орудий, в силу чего 28 и 29 августа при следовании в Финском заливе караван транспортов с личным составом подвергался безнаказанно бомбежке фашистскими бомбардировщиками. ...Когда, вышли боеприпасы к зенитным орудиям, группы бойцов и командиров отстреливались от пикирующих бомбардировщиков из ручных пулеметов и самозарядных винтовок... Канонерская лодка "Амгунь" за день 28 августа подверглась бомбежке фашистскими самолетами 27 раз, было сброшено более 100 бомб. Команда и личный состав, находившийся на "Амгуни", вели себя мужественно. Зенитный дивизион и командир корабля вели бессменную вахту более двух суток. Несмотря на прямые попадания двух бомб, последняя после устранения повреждении утром 30.08. прибыла в Кронштадт... 5 сентября после переформирования дивизия прибыла в Стрельну".

 

Боевые корабли погибали от столкновения с минами. Так, 28 августа в 20 час. 11 мин. подорвалась на мине шедшая в кильватер крейсеру "Киров" подводная лодка "С-5", на борту которой находился командир соединения капитан 1-го ранга Н. П. Египко. Вскоре после этого события "Киров" параваном затралил мину, но ее начало заносить к борту. Не успели на "Кирове" обрубить параван, как в 20 час. 40 мин. взорвалась мина у борта "Гордого", а в 20 час. 50 мин. взорвался и погиб миноносец "Яков Свердлов".

 

В июле - августе между Таллином и Кронштадтом было очень интенсивное движение. Все боевые корабли и транспортные суда совершали рейсы, придерживаясь так Называемого южного фарватера, расположенного между побережьем Эстонии и южной кромкой поставленного врагом минного заграждения. В течение долгого времени мы считали наиболее вероятным маршрутом нашего прорыва именно этот путь. За прохождением наших кораблей и судов мы вели наблюдение с береговых постов службы наблюдения и связи. До середины августа по указанному фарватеру прошло более 225 транспортов в обоих направлениях, причем был потоплен всего лишь один из них. Однако наш расчет следовать этим маршрутом отпал, так как Военный совет войск Северо-Западного направления после выхода вражеских войск на побережье залива 12 августа приказал этот фарватер закрыть, а взамен изыскать и оборудовать новый, вне досягаемости береговой артиллерии противнику. Остался единственный путь - главный фарватер по центру залива. Его мы и избрали. Но и он был далеко не безопасен. Здесь только в августе на участке Кэри - Вайндлоо (средняя часть Финского залива) погибло до 10 боевых кораблей и транспортов.

 

Навигационные опасности (банки, отмели, острова) давали возможность плавать в Финском заливе строго по определенным направлениям, которые определялись самой географией залива и, конечно, хорошо были известны противнику. Нам нужно было буквально с первых дней войны, учитывая расположение Финляндии по отношению к нашему основному фарватеру, на всякий случай проложить и держать под секретом запасный фарватер. Но мы этого, к сожалению, не сделали. Определить же границы вражеского минного поля или оборудовать новый, хотя бы небольшой ширины, фарватер и надежно его протралить непосредственно перед выходом из Таллина не позволяли ни время, ни средства. У нас оставалось всего десять боеспособных базовых тральщиков, которые в последние дни обороны Таллина были заняты доставкой горючего и бомб для минно-торпедной авиации на Сарема и обеспечивали постановку мин минным заградителям в восточной части залива. Не меньший просчет мы допустили, дав возможность противнику беспрепятственно ставить мины в центральной части Финского залива. Правда, наличие многих шхерных фарватеров создавало противнику благоприятные условия для выхода в залив, и мы вряд ли могли вовсе исключить постановку им мин, но все же необходимые меры нам следовало бы принять.

 

Нужно признать, что к началу войны Балтийский флот был недостаточно подготовлен к борьбе с минным оружием противника, особенно с его новыми образцами. Так, Балтфлот имел тральщиков явно недостаточно. Компетентные специалисты подсчитывали, что для благополучного прорыва из Таллина нужно было не менее 100 мореходных тральщиков. А флот, как мы уже отмечали, имел всего десять. Крейсеры и эскадренные миноносцы при переходах морем могли рассчитывать только на свои параваны-охранители, которые, как показали подрыв крейсера "Максим Горький" и гибель миноносца "Гневный" в первый день войны, особой гарантии не давали. На малых же ходах (при прорыве флота из Таллина) параваны-охранители вообще не подсекали мин, а притягивали их к борту, создавая угрозу для корабля. Надо также учесть, что к началу войны враг обладал новыми, неконтактными минами.

 

В связи с появлением большого количества плавающих подсеченных мин, борьба

 
стр. 130

 

с которыми стала невозможной, и подрывом кораблей и транспортов к исходу 28 августа я приказал остановить движение на восток, привести корабли и суда флота в порядок и установить круговую оборону на случай атак вражеских торпедных катеров. Нужно сказать, что это решение, несмотря на некоторый риск (все происходило вблизи побережья, занятого противником), полностью себя оправдало. Да, противник имел возможности для проведения ночных торпедных атак, но все его попытки были отражены нашими боевыми кораблями и дозорными катерами. Движение на восток одним курсом при форсировании основной минной позиции следует признать правильным. Но такой порядок следования требовал надежного обвехования протраленного фарватера, которым шли головные корабли. Это сделано не было. Некоторые транспорты, уклоняясь от плавающих мин, выходили за кромки узкого (всего три кабельтовых) фарватера, неизбежно попадали на минное поле, взрывались и погибали, что увеличивало наши общие потери.

 

Немецко-фашистское командование не сомневалось, что Балтийский флот будет во время прорыва полностью уничтожен силами авиации и использованием минного оружия. Поэтому оно даже не ввело в Финский залив свои крупные надводные корабли. Однако врат просчитался, полагаясь на уничтожение нашего флота; 87% боевых кораблей - основное ядро Балтфлота - пришло к началу напряженных боев за Ленинград к месту назначения и сыграло заметную роль в тяжелых сентябрьских боях за этот город. Впоследствии корабли флота, эвакуировали гарнизон Ханко. Более 18 тыс. закаленных бойцов, матросов, офицеров были доставлены в Кронштадт, переформированы в полки и бригады морской пехоты и вновь приняли активное участие в боях. Большими были потери на транспортах и вспомогательных судах флота. 34 единицы, в которые входили 22 транспорта ("Луга", "Вторая пятилетка", "Тобол", "Вирония", "Балхаш", "Иван Папанян", "Танкер-12" и другие), два спасательных и одно гидрографическое судно, плавмастерская "Серп и молот", ледокол, три мотобота, шхуна, буксир, две баржи не дошли до места назначения. Каковы же причины столь серьезных потерь? Их несколько: отсутствие на транспортных и вспомогательных судах зенитно-артиллерийских и пулеметных установок для борьбы с авиацией противника, чрезвычайно сложная минная обстановка, отсутствие на флоте нужного количества и качества тральщиков и, наконец, отсутствие истребительного прикрытия из-за большой удаленности к тому времени аэродромов. Нужно отдать должное руководству и личному составу заблаговременно созданного специального отряда кораблей на острове Гогланд под командованием капитана 1-го ранга И. Г. Святова. Этот отряд подобрал из воды, снял с тонущих транспортов, доставил на остров Гогланд более 12 тыс. чел. и переправил их в Кронштадт.

 

Не могу не вспомнить о той роли, которую сыграл Гогланд при прорыве флота из Таллина. Неожиданно остров стал убежищем и приютом для многих тысяч людей с погибших кораблей и транспортов. Все подобранные из воды, а их насчитывалось несколько тысяч человек, доставлялись на Гогланд. Начальник медицинской службы А. А. Ушаков организовал прием, устройство и медицинскую помощь всем пострадавшим. Установленный комендантом острова полковником И. А. Большаковым порядок на острове и большая забота о людях, попавших в беду, позволили успешно справиться с этим большим непредвиденным делом.

 

Беспримерный в истории прорыв кораблей и транспортов из Таллина в Кронштадт представлял собой картину истинно героических баталий на море. Во время одного из налетов противнику удалось сбросить бомбы на транспорт "Иван Папанин". На мостике был убит военный комендант (к сожалению, я не в состоянии привести здесь его имя), смертельно ранен капитан А. П. Смирнов, ранены старший помощник А. Г. Масловский, второй помощник А. Д. Аграновский, но экипаж продолжал борьбу. И когда все возможности были исчерпаны, первый помощник капитана В. Ц. Новиков решил направиться к острову Гогланд, чтобы спасти тем самым жизнь трем тысячам бойцов и офицеров.

 

Транспорт "Луга", шедший с ранеными, подорвался на мине. Вода быстро заполнила первый трюм, но экипаж, возглавляемый капитаном В. М. Мироновым, организовал упорную борьбу за спасение судна, принял меры по перегрузке раненых на подошедшие тральщики, катера. Это был героический труд команды, которая сама находилась в смертельной опасности. Оставшиеся в живых 12 членов экипажа вместе с капитаном В. М. Мироновым последними сошли на шлюпку и перебрались на соседний теплоход "Вторая пятилетка" 4 . Но и это судно вскоре было потоплено фашистской авиацией. Вот что рассказывает об этом капитан теплохода "Вторая пятилетка" Н. И. Лукин: "Около полудня 30 августа мы находились между островом Гогланд и Родшером... Двадцатый налет фашистских бомбардировщиков. На верхнем мостике стрекочут наши спаренные пулеметы. Стреляют зенитные пушки... Все, кто вооружен винтовками, пистолетами, все встречают врага огнем... В носовой части теплохода возникает огромный фонтан - взрыв!.. Судно начало погружаться в воду. Я приказал снимать пассажиров. К нам стали подходить военные тральщики, катера, шлюпки. Экипаж теплохода принял все меры, чтобы спасти как можно больше

 

 

4 С. Ф. Эдлинский. Балтийский транспортный флот в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг. М. 1957. сто. 37.

 
стр. 131

 

людей... На борту "Вторая пятилетка" остались доктор Иванов и я... Подошедший катер подобрал Иванова, затем меня..." 5 .

 

Так же мужественно и героически боролся экипаж транспорта "Балхаш" капитана А. А. Демидова, транспорта "Казахстан" капитана В. С. Калитаева и многих других. Командиры боевых кораблей, торпедных катеров и катеров-охотников, капитаны транспортных и вспомогательных судов флота, их доблестные экипажи проявили во время этого тяжелого прорыва массовый героизм, самоотверженность, исключительную выдержку и настойчивость, обеспечив выполнение поставленной боевой задачи. Героями были не одиночки, а целые группы бойцов и командиров. Коммунисты и комсомольцы везде служили примером.

 

Свыше 50 суток сухопутные войска, морские пехотинцы, полк таллинских рабочих при поддержке корабельной, береговой и армейской артиллерии, а также авиации вели тяжелые и упорные бои, обороняя территорию Эстонии, а затем столицу республики и главную базу флота - Таллин. И в течение всего этого времени фланги войск были надежно прикрыты силами флота, а на последнем этапе боев за Таллин они поддерживались и артиллерией и авиацией флота. Героическая оборона острова Саремч продолжалась до 5 октября, острова Хиума - до 19 октября, а остров Осмус-сар был занят врагом лишь в начале декабря. За весь период непосредственной обороны главной базы ни один фашистский крупный надводный корабль не появлялся в водах Финского залива. Вражеские войска, наступавшие на Таллин, не получили никакой поддержки с моря. Как видно из сказанного, оборонительные боевые действия войск 8-й армии в июле - августе 1941 г. при поддержке кораблей, авиации, зенитной и береговой артиллерии, морской пехоты Краснознаменного Балтийского флота сыграли большую роль в борьбе Советских Вооруженных Сил на подступах к городу Ленина. Длительными и упорными оборонительными боями в Эстонии советские войска сковали пять вражеских дивизий и этим облегчили нашим войскам ведение боевых действий на Ленинградском направлении 6 .

 

Несмотря на расчленение соединений 8-й армии на две группы и выход врага на побережье Финского залива, ему не удалось уничтожить советские войска, оборонявшие Эстонию. Более того, темп продвижения врага резко снизился. Почти полтора месяца потребовалось ему на преодоление территории Эстонии с момента боев на рубеже Пярну - Тарту и до выхода к Таллину. Войска 8-й армии упорной и активной обороной, осуществлявшейся во взаимодействии с флотом, вынудили противника перебросить в Эстонию несколько дивизий, ранее предназначавшихся для наступления на Лужском направлении. Это значительно облегчило положение Лужской и Новгородской оперативных групп войск, защищавших подступы к городу Ленина, и способствовало срыву плана захвата Ленинграда с ходу. Совместные боевые действия сухопутных войск и флота в Эстонии приобрели особое значение еще и потому, что подводные лодки и авиация, базировавшиеся в Таллине, вместе с авиацией, артиллерией военно-морских баз на полуострове Ханко и Моонзундском архипелаге в течение длительного времени препятствовали морским перевозкам противника в Балтийском море, Рижском и Финском заливах.

 

Накануне оставления советскими частями Таллина фашистское командование на весь мир хвастливо заявило о том, что ни одному кораблю Балтийского флота не удастся уйти из этой базы. Действительно, если бы к моменту выхода из Таллина наших боевых кораблей и транспортных судов западнее или севернее острова Найс-сара появились вражеские крейсеры, сопровождаемые миноносцами и прикрываемые авиацией, то прорыв нашего флота на восток был бы чрезвычайно тяжелым. Крейсер "Киров" и эскадренные миноносцы имели ограниченные запасы топлива и снарядов. К тому же ведение боя с вражескими кораблями на Юминдском минном поле без взаимодействия с авиацией, занятой в то время в боях под Ленинградом, было бы связано со значительно большими потерями, чем мы имели. Но батареи островов Хиума, Осмуссар и полуострова Ханко держали вход в Финский залив на хорошем замке. Мужественно сражались в тесном взаимодействии войска 10-го стрелкового корпуса, корабли, батареи, летчики и морские пехотинцы флота, пограничники, эстонские и латышские полки. Они до конца выполнили свой долг перед Родиной. С полным основанием мы можем говорить о славных боевых делах воинов, которые в трудной обстановке начала войны героически защищали каждую пядь Советской земли. Победы доставались врагу ценой больших потерь. У стен Таллина нашли себе могилу тысячи гитлеровцев. Во время обороны этого города был накоплен первоначальный опыт совместных действий сухопутных войск и соединений флота. Корабельные, береговые и зенитные комендоры, взаимодействуя с общевойсковыми артиллеристами, показали в совместной обороне базы замечательные образцы взаимной выручки, массового героизма, мужества и стойкости. В результате достигнутого взаимодействия были использованы все возможности для нанесения сокрушительных ударов по превосходящим силам противника. Дальнейшее развитие получило совместное планирование и использование корабельной, береговой, сухопутной и зенитной

 

 

5 "Это было на Балтике". Вып. 2. М. 1963, стр. 277 - 281.

 

6 См. "История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 - 1945". Т. 2, стр. 85; "Очерки истории Ленинграда". Т. 5. Л. 1967, стр. 152.

 
стр. 132

 

артиллерии в обороне базы с централизацией управления на КП командующего сухопутной обороной базы. Опыт обороны Таллина выявил и недостатки в организации и подготовке совместных действий армии и флота. Он подтвердил, что еще в условиях мирного времени на совместных учениях должны отрабатываться вопросы взаимодействия между войсками, привлеченными к обороне базы, и соединениями флота. Организация совместной обороны должна предусматривать и единство командования всеми силами.

 

К моменту эвакуации защитников Таллина силы были далеко не равными. Сказывалась усталость войск 10-го стрелкового корпуса из-за непрерывных двухмесячных боев от самой границы. Они почти бессменно вели бои, не имея времени на пополнение, учебу и формирование подразделений. Нужно представить себе обстановку, в которой они воевали, чтобы оценить героизм защитников Родины, принявших на себя первые удары врага. Участники обороны Таллина в июле - августе 1941 г. гордятся тем, что эта оборона наряду со славными боями Красной Армии на других участках фронта тоже явилась одним из начальных вкладов в ту всемирно-историческую победу, которую в конечном итоге одержал над фашистской Германией и ее сателлитами советский народ под руководством Коммунистической партии.

Опубликовано на Порталусе 12 ноября 2016 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама