КИНО КАК ИСТОЧНИК ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОСТИ
(На материале сравнительных конструкций)
М. Н. Крылова

В современном языкознании, исходящем при анализе языковых явлений из лингвокультурологической парадигмы, всё актуальнее становится понятие интертекста, или прецедентного феномена. В толковом словаре С. И. Ожегова «прецедент» описывается как «случай, служащий примером или оправданием для последующих случаев этого же рода» (Ожегов, 1999, 586). С лингвокультурологической точки зрения прецедент наполнен культурным смыслом и состоит в отсылке языковой личности в речи к тому или иному широко известному в данной языковой картине мира тексту, имени, ситуации. Прецеденты выступают как хрестоматийные, общеизвестные, неоднократно используемые знаки. В. В. Красных отмечает, что «прецедентные феномены могут быть как вербальными, так и невербальными: к первым относятся разнообразные вербальные единицы, тексты как продукты речемыслительной деятельности, ко вторым – произведения живописи, скульптуры, архитектуры, музыкальные произведения и т. д.» (Красных, 2002, 46). Прецедентные феномены включают в себя прецедентные тексты, прецедентные имена, прецедентные ситуации, прецедентные высказывания.
Исследованию прецедентных феноменов уделяют внимание многие современные лингвисты: А. С. Десницкий, А. С. Драпалюк, А. А. Журбин, Е. Н. Золотухина, Ю. Н. Караулов, В. Г. Костомаров, В. В. Красных, Е. А. Нахимова, Е. А. Попова, А. М. Чокою и др.
Анализ источников прецедентности в образной сфере функционально-семантической категории (ФСК) сравнения позволяет увидеть их динамику, о которой очень точно пишет Е. А. Нахимова: «Если XIX в. начинался с активизации прецедентных феноменов, восходящих к античности, в XX в. максимально активными были прецедентные феномены, восходящие к русской классической литературе, то в наступившем веке закономерно ожидать активизации новых сфер-источников. Все отчетливее в массовой коммуникации прослеживается тенденция к сокращению аллюзий, ориентированных на знакомство с текстами классической литературы, и активизации отсылок к максимально простым и общедоступным источникам прецедентности» (Нахимова, 2007, 108). Одним из таких наиболее доступных и понятных источников интертекстуальности стало кино.
В сфере семантики сравнения мы наблюдаем выделение прецедентных феноменов как некоторого класса объектов, обладающих эффектом устойчивого и символически значимого типизирования, примерно в 8,2 % примеров (базовый фонд исследования составляет более 6 тысяч языковых единиц, отобранных из различных жанров современно языка). Анализ интертекстуальных объектов сравнения, отсылающих к кино, позволит нам наблюдать тот культурный фон, в который погружена современная языковая личность.
Итак, современный носитель языка апеллирует в первую очередь к художественным фильмам.
Рассмотрим данные сравнения, сгруппировав их на основе времени и места создания упоминаемых фильмов:
1. Классические советские картины и их герои: «Семнадцать мгновений весны», «Карнавальная ночь», «Берегись автомобиля», «Три тополя на Плющихе», «Осенний марафон», «Гараж», «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» и мн. др. Например: Он вёл себя как Шерлок Холмс, который разговаривает с туповатым Ватсоном (К. Булычёв. Сыщик Алиса). Отрадно, что эти фильмы становятся любимыми и для нового поколения, пусть пока и в меньшей степени, чем для старших, в культурном фонде которых – это база, связующая воедино народ. Многие из классических фильмов советских времён носителям языка известны наизусть, давно разобраны на цитаты. С современных критических позиций очевидно, что эти фильмы обладали необходимыми продукции массовой культуры свойствами – занимательностью, жизненностью, романтичностью, юмором, что и обеспечило им в своё время зрительский успех. Однако в этом успехе есть и что-то необъяснимое, почти мистическое, то, что до сих пор заставляет людей пересматривать данные картины снова и снова, несмотря на смену поколений, жизненных ориентиров, культурных установок.
Интересно проанализировать возраст носителей языка, использующих в системе сравнения образы из старых советских кинофильмов. Ничего удивительного нет в том, что обращаются к данным прецедентным текстам люди старшего возраста, например: Я чуть было глаза не выцарапала одному нахалу, сравнившему Чуба с Бывалым из «Волга-Волга» (г. «Донская искра»); здесь автор сравнения – пожилая женщина, активный член коммунистической партии. Но находим не меньше примеров, в которых апеллируют к образам из старого кино молодые люди: Высыпаться за полчаса, как Штирлиц, я не научусь никогда (телесериал «Саша и Маша»).
2. Классические зарубежные картины используются в качестве прецедентных текстов значительно реже: «Бони и Клайд», «Эммануэль», серия фильмов о Рембо и нек. др. Например: Сейчас или никогда. Как Бони и Клайд (телесериал «Кто в доме хозяин?»). Отсылок к этим прецедентным текстам не очень много, но создают сравнения с их упоминанием явные знатоки классического кино.
Апелляций к новым зарубежным и в особенности к новым российским картинам значительно меньше, что согласуется с наблюдениями М. И. Косарева: «Источниками прецедентных феноменов чаще всего становятся фильмы, которые можно назвать «культовыми». Такие кинофильмы настолько глубоко проникают в массовое сознание, что продуцируют интертексты в окружающей реальности» (Косарев, 2007, 115).
3. Современные отечественные фильмы: «Брат-2» и под. Например: Я всё-таки не «Брат-2» с его купленными у «чёрного следопыта» Фашиста гранатами… (О. Таругин. Тайна седьмого уровня). Малочисленность сравнений, основанных на прецедентных текстах данной группы, отражает тяжёлое положение нашего кино гораздо объективнее, чем бодрые заявления чиновников.
4. Современные зарубежные картины фигурируют в сравнениях гораздо чаще, чем отечественные. Это серия фильмов о Джеймсе Бонде, «Красотка», «Девять с половиной недель», «Стюарт Литтл», «Спайдермен», «Бэтмен» и под. Например: Да только эти сукины дети шифруются почище Джеймса Бонда (П. Корнев. Скользкий). В сопоставлении с прецедентными текстами предыдущей группы эти тексты функционируют в образной сфере сравнения более активно, демонстрируя, что доля зарубежной продукции на отечественном кинорынке по-прежнему велика, фильмы эти хорошо знакомы носителям языка и любимы. Многие сюжеты и герои зарубежных фильмов уже становятся классическими, используются для обрисовки типовых ситуаций. Например: …На общем невыразительном фоне они смотрелись, как Шварценеггер в детском саду (О. Маркеев. Чёрная луна) – ситуация нелепости, контраста, неуместности чего-либо изображается с помощью отсылки к известному фильму «Детсадовский полицейский», при этом герой фильма называется не киноименем, а (что тоже характерно) именем игравшего его актёра.
Есть и более общие, неконкретные отсылки: фильм ужасов, голливудский кинофильм/боевик, индийское кино, гангстерский фильм, вестерн и т. п.: То, что врач увидел в холле, больше походило на голливудский боевик (телепередача «Их разыскивает милиция»). Их можно считать апелляцией к целой группе типовых прецедентных текстов одного киножанра, очень распространённого в культурной среде и поэтому не требующего конкретизации, точного указания названия фильма.
Не всегда художественный фильм легко угадываем, сложно сказать, к какой картине (картинам) отсылает, например, такое сравнение: Ты куришь, как Де Ниро в кино (п. гр. «Звери»).
Кинематограф как источник культурных знаков во многом подпитывается за счет художественной литературы, которая поставляет ему сюжеты. В ситуации, когда в основе сценария фильма, из которого извлекаются культурные знаки, лежит литературное произведение, знакомое носителям русской культуры, «этимологию» культурного знака затемняет пересечение культурных сфер. С одной стороны, сложно понять, что выступает в качестве прецедентного текста (книга или фильм) в сравнении: Так что мы сейчас с вами как три мушкетёра: Атос, Портос и Полтос (телесериал «Счастливы вместе»). С другой стороны, с учётом уровня начитанности современного носителя языка, можно с большой уверенностью сказать, что скорее всё же фильм. В примере, приведённом выше, это косвенно подтверждается и ошибкой в именах литературных героев, допущенной героиней.
Аналогичный пример. Р. Л. Стивенсон «Странная история доктор Джекилла и мистера Хайда»: Мы с женой, как доктор Джекил и мистер Хайд: когда один выпьет – другой звереет! (г. «Моя весёлая семейка») – отсылка не к недавно вышедшему художественному фильму, а к неактивно читаемому литературному произведению здесь сомнительна, особенно с учётом малограмотности носителя языка, проявившейся в постановке лишней запятой и написании имени одного из героев.
Иногда книга и фильм появляются в нашем культурном обиходе практически одновременно, и тогда понять, какой именно источник стал базой для создания многочисленных сравнений, основанных на данном сюжете, невозможно. Так произошло с циклом фильмов и книг о Гарри Потере, а также с фильмами на основе романов «Хоббит» и «Властелин колец» Дж. Р. Толкиена (хотя романы Толкиена и датируются серединой ХХ века, мода на чтение этих книг распространилась только с созданием цикла фильмов). Пример: Русские, как хоббиты, очень любят ходить в гости (телесериал «Даша Васильева»).
В любом случае, несмотря на допущенные кинематографистами и использующими образы носителями языка незначительные деформации исходного текста, всё же можно говорить о том, что литературное произведение вводится в сравнение, хотя и опосредованно, через использование фрагмента фильма. Тем не менее, данные примеры отнесены нами к случаям использования культурных знаков кинематографического, а не литературного происхождения.
Кино становится источником не только прецедентных текстов, но и прецедентных имён. По определению В. В. Красных, «прецедентное имя – индивидуальное имя, связанное с широко известным текстом, как правило, относимым к прецедентным» (Красных, 2002, 48). Проанализировав образную структуру ФСК сравнения, мы обнаруживаем использование имён героев кинофильмов: Квазимодо, Шурик, Айвенго, Гамлет, тень отца Гамлета, Снежная Королева, Оловянный Солдатик, Ромео, Джеймс Бонд, вампиры, полицейская собака К-9 и т. д. Это самая многочисленная группа, и функционирование данных прецедентных имён схоже с функционированием соответствующих прецедентных текстов, описанным нами выше. Особенно интересны фразы, в которых для обрисовки ситуации создаются сравнения на основании нескольких прецедентных феноменов, при этом говорящему явно неважно, к чему он апеллирует – к прецедентному тексту, имени или ситуации. Главное – прецедентность, которая и создаёт игру нескольких образов, например, для подчёркивания безвыходности положения: Мне как Муму: то ли с Сусаниным по грибы, то ли с Герасимом на рыбалку (Ю. Никитин. Человек с топором).
При параллельном наличии книги и фильма здесь ещё более сложно определить, к чему именно отсылает сравнение, так как нет упоминания сюжетных перипетий, в центре образного сопоставления – только герой с его личными отличительными внешними и внутренними особенностями, и становящимися чаще всего основанием сравнения. Например: Да и сам Кравчук не похож на доблестного рыцаря Айвенго (В. Платова. Эшафот забвения).
Литературные и киногерои участвуют в сопоставлении по самому главному для данного образа признаку, а признаки могут быть совершенно разными:
– внешний вид: У него были разные глаза, как у Воланда, разного цвета (А. Апина, инт.);
– эмоциональные проявления: Сегодня праздник, а ты орёшь, как Бармалей (телесериал «Девять месяцев»);
– действия, поступки, поведение (по сюжету): Смотрела, как мать всю жизнь: дай-подай. Как рабыня Изаура (телепередача «Без комплексов»);
– профессиональные качества: Если бэбиситтер такая, как Мэри Поппинс, то она найдёт работу (телепередача «Без комплексов»).
Среди прецедентных имён встречаются также имена киноактёров. Чаще для разнообразных ассоциаций выбираются актёры зарубежного кино: Бельмондо, Стивен Сигал, Мерилин Монро, Бриджит Бордо, Ален Делон, Анджелина Джоли и др. Активная апелляция к ним неудивительна в силу распространённости киноискусства вообще, его прочного положения в нашей жизни и популярности именно зарубежного кино. Киноактёры становятся идеалами красоты, силы, поведения; нередки сравнения с признанными красавицами и красавцами кино с целью подчеркнуть внешнюю привлекательность субъекта сравнения, но встречаются и шутки по поводу идеалов красоты: – Доктор, вы обещали, что я после операции буду похож на Алена Делона… – Правильно! Он теперь тоже старый, больной человек! (анекдот).
Часто киноактёр сливается со своими персонажами, смешивается с ними. Говорящий сравнивает кого-либо не с самим актёром, а с сыгранными им киногероями, но использует в сравнении имя артиста, например: Ты крутой, Жень, прям как этот… Стивен Сигал (телесериал «Счастливы вместе»).
Упоминание прецедентного феномена – это игра, похожая на загадывание и разгадывание, и чаще всего её участниками становятся авторы и адресаты текстов масс-медиа. Направленный на большое число адресатов, потенциально – на всех, текст масс-медиа не должен содержать непонятных, неясных образов и ассоциаций. Например: Надо ехать и брать их всех вместе, как в кино! (телесериал «Возвращение Мухтара»).
Образы из сферы кино базируются на общеязыковом культурном багаже россиянина, свободно извлекаются авторами из этого багажа в полной уверенности, что ассоциация будет понятна каждому слушателю или читателю. В известной степени существование данной общей для всех образной базы демонстрирует национальное единство.
Главным источником формирования культуры выступают прецедентные феномены: прецедентные тексты, прецедентные имена, ситуации, высказывания. Они воздействуют на культуру и сами подвергаются влиянию со стороны культуры, ибо культура, в свою очередь, не может не транслировать свой опыт через интерпретацию прецедентных феноменов. Активное использование современным носителем языка прецедентных текстов и имён из сферы кино как источника интертекстуальности демонстрирует культурные пристрастия и в некоторой степени культурный уровень современного россиянина. По нашему мнению, нет ничего плохого в активном оперировании, в том числе в образной сфере современного сравнения, прецедентами из мира кино, однако при двух условиях: а) необходимо, чтобы они не стали единственными, чтобы художественная литература также воспринималась современным говорящим и, естественно, становилась источником интертекстуальности; б) нужно, чтобы кино было хорошим, чтобы не западные, а лучшие отечественные образцы кинематографической продукции служили основным источником прецедентности для говорящего на русском языке. При данных условиях кино будет достойным компонентом современного культурного фонда.

Источники:
1. Косарев М. И. Прецедентные феномены со сферой-источником «кино» в печатных СМИ Германии / М. И. Косарев // Известия Уральского государственного университета. – 2007. – № 50. – С. 109-116.
2. Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций / В. В. Красных. – М.: Гнозис, 2002. – 284 с.
3. Нахимова Е. А. Прецедентное имя Буратино в современных СМИ / Е. А. Нахимова // Известия Уральского государственного университета. – 2007. – № 52. – С. 105-112.
4. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. – М.: Азбуковник, 1999. – 944 с.