Рейтинг
Порталус

© Система социальной защиты детей-сирот в СССР(*)

Дата публикации: 04 октября 2007
Автор(ы): М.Р.Зезина
Публикатор: Максим Андреевич Полянский
Рубрика: ПЕДАГОГИКА ШКОЛЬНАЯ
Источник: (c) http://portalus.ru
Номер публикации: №1191498212


М.Р.Зезина, (c)

Общая для всех стран мира проблема помощи детям, оставшимся без попечения родителей, в России стоит особенно остро. Тяжелое материальное положение большинства населения, рост алкоголизма и наркомании, маргинализация общества создают непомерные перегрузки для семьи. Число детей, лишенных родительского попечительства, в середине 90-х гг. составило около 400 тыс. человек. Лишь 5% из них не имеют родителей, остальные - социальные сироты, т.е. дети, брошенные родителями на произвол судьбы. Они обычно отстают в развитии, легко становятся питательной средой для проявления различных форм девиантного поведения. Нищенство, проституция, воровство, мошенничество, становясь способом выживания для беспризорных подростков, часто определяют их дальнейшую жизнь.

Проблема социальной помощи детям-сиротам не нова для России. Катаклизмы, которые выпали на долю страны в XX в. - революция, гражданская и отечественная войны, массовые репрессии, голод, насильственные переселения народов, разрушали семьи и делали сиротами миллионы детей. Таким образом, за годы советской власти был накоплен большой опыт в организации системы социальной защиты детей- сирот, который нельзя игнорировать.

До революции государственной системы защиты детей-сирот не существовало. Начало ее созданию было положено после февраля 1917 г., с образованием Министерства социальной помощи, в составе которого работало управление помощи беспризорным детям и нуждающимся. В ноябре того же года его функции перешли к Наркомату государственного призрения, на который в числе прочих были возложены обязанности охраны материн-


--------------------------------------------------------------------------------

* Исследование поддержано Институтом "Открытое общество", грант 292/1996.

стр. 58


--------------------------------------------------------------------------------

ства и детства и помощи несовершеннолетним (в апреле 1918 г. переименован в Наркомат социального обеспечения). Первым наркомом и руководителем специальной коллегии по охране материнства и детства стала А.М.Коллонтай.

В феврале 1919 г. был создан Совет защиты детей, куда вошли представители различных наркоматов - просвещения (председатель), соцобеспечения, здравоохранения продовольствия и труда. Он должен был заниматься снабжением детей пищей, одеждой, помещениями, эвакуацией их в хлебородные губернии.

Помимо советских государственных органов с осени 1918 г. во многих городах России действовала общественная Лига спасения детей, которая не делала различий между детьми красных и белых. Ее организации в начале "направляли детей в "санаторию" на излечение, которая была "станцией спасения брошенных детей", потом пересылали их в колонию, где учили их ремеслам". Всего за годы гражданской войны через Лигу было устроено 3,5 тыс. детей [27, с. 15].

В начале 1921 г. Совет и Лига были распущены и вопросами помощи детям-сиротам стала заниматься комиссия по улучшению жизни детей (деткомиссия) ВЦИК. Она имела более широкий состав, чем Совет, и включала представителей Рабоче-крестьянской инспекции (РКИ), ВЧК, ВЦСПС, а председатель ее назначался президиумом ВЦИК. При деткомиссии действовала приемная, куда могли обращаться как дети, оставшиеся без попечения родителей, так и родители, впавшие в нужду. (В 1938 г. детская приемная была передана Наркомату просвещения РСФСР и просуществовала до 1959 г.)

Система учреждений для детей-сирот сложилась в основном в 20-е гг., когда шла борьба с беспризорностью. Различными категориями детей, оказавшимися вне семьи, занимались разные учреждения и ведомства. Для первичного приема беспризорников и дальнейшего их устройства были созданы детские приемники-распределители (далее - ДПР), подчиненные Наркомпросу РСФСР и его местным органам. В Москве, где беспризорников было особенно много, в 1920 г. открылись 5 ДПР и один вагон-приемник на Казанском вокзале. В 1930 г. в бывшем Даниловском монастыре начал работать ставший самым крупным в стране Центральный приемник-распределитель, подчиненный управлению милиции Москвы. Другой московский ДПР, располагавшийся в Зачатьевском монастыре, служил базой для подготовки работников по борьбе с беспризорностью. Всего в 1929 г. в СССР насчитывалось 154 ДПР на 9 тыс. человек. В среднем за год через них проходило до 45 тыс. детей. В последующее десятилетие сеть ДПР почти не изменилась, но количество мест в них выросло. Так, накануне войны в СССР насчитывалось 156 ДПР на 13310 мест [30, л. 9; 31, л. 95].

Помимо ДПР в 20-е гг. была создана широкая сесть различных интернатских учреждений: дома ребенка, детские дома, трудовые колонии и др., подчинявшиеся соответственно наркоматам здравоохранения, просвещения и внутренних дел. Благотворительность, на которой базировалась дореволюционная система социальной защиты сирот, практически прекратилась с исчезновением зажиточных слоев населения.

Среди организаторов борьбы с беспризорностью существовало два подхода к перспективе развития системы внесемейного воспитания детей. Одни считали, что государственное учреждение лучше сможет воспитать гражданина социалистического общества, чем его зараженные пережитками прошлого родители. Другие, в их числе был нарком просвещения А.В.Луначарский, рассматривали детский дом не в качестве "родоначальника социалистической системы интернатского воспитания будущего", а скорее как "воспитательную лабораторию" [25, с. 54].

В конце 20-х гг. в социальной политике возобладал реалистичный подход в этой сфере. Об этом свидетельствуют постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 марта 1926 г. "О мероприятиях по борьбе с детской беспризорностью в РСФСР" и от 14 апреля 1928 г. "О мероприятиях по оказанию помощи детям беднейших семейств", которые обозначили отказ от идеи практического перехода к всеобъемлющему государственному воспитанию.

стр. 59


--------------------------------------------------------------------------------

Начало 30-х гг. было отмечено новой волной роста беспризорности, что явилось следствием разрушения традиционного уклада крестьянской жизни, голода 1932-1933 гг. и репрессий. В результате появились постановление СНК РСФСР от 29 января 1933 г. "О мерах борьбы с детской беспризорностью и ликвидации уличной безнадзорности" и постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 10 ноября 1934 г. "О порядке устройства детей лиц, находящихся под стражей или отбывающих исправительно-трудовые работы".

Рубежом в развитии системы социальной помощи детям стал 1935 г., когда были опубликованы постановления "О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности" и "О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних".

В первом из них было официально заявлено, что детская беспризорность в СССР ликвидирована. Ответственность за своевременное устройство детей, оставшихся без попечения родителей, возлагалась на местные органы власти. Однако численность детей, поступавших ежегодно в ДПР, продолжала оставаться высокой. В 1936-1937 гг. она даже выросла со 196,6 тыс. человек до 234,7 [21, л. 10]. Местные органы власти не справлялись с устройством детей из-за их наплыва вследствие голода 1933-1934 гг., а также массовых арестов 1937 г. В последующие предвоенные годы численность беспризорников устойчиво снижалась - в 1940 г. через ДПР прошло 124,7 тыс. детей.

Во втором постановлении были ужесточены меры к малолетним правонарушителям: комиссии по делам несовершеннолетних были упразднены, вводилась уголовная ответственность с 12 лет, учреждения для несовершеннолетних правонарушителей, находившиеся в ведении различных наркоматов - просвещения, юстиции, внутренних дел, были переданы в НКВД, где создавался специальный отдел трудовых колоний, который в 1939 г. был подчинен ГУЛАГу [30, л. 9].

Таким образом, государственная система социальной защиты детей-сирот, сложившаяся в СССР к началу войны, была ориентирована не на предупреждение сиротства, а преимущественно на борьбу с его отрицательными последствиями. Иначе и не могло быть в условиях, когда рост числа безнадзорных детей был прямым следствием государственной политики - коллективизации, выселения кулачества, голода, массовых репрессий.

Новый рост беспризорности пришелся на военные и послевоенные годы. Он связывался не только с военными потерями. Данные 1945 г. по РСФСР свидетельствуют, что среди детей, поступивших в дома ребенка и детские дома доля тех, чьи родители погибли на фронте или в оккупации, составляла около 20% [15, л. 11; 2, л. 4]. В числе других причин беспризорности были: голод 1946 г., тяжелые материальные условия жизни большинства населения, новая волна репрессий, последовавшая за указами об усилении уголовной ответственности за мелкие хищения.

Общая численность детей, оставшихся без присмотра родителей после войны, достигла беспрецедентного уровня - примерно 3 млн. человек. Так, численность детей до 17 лет, потерявших связь с родителями, оценивалась примерно в 2,5 млн. человек [20, л. 147]. Эта цифра отнюдь не охватывает всех детей, нуждавшихся в помощи государства. Сюда не включены дети, сданные матерями-одиночками или многодетными родителями в детские учреждения, сироты, сохранившие связи с родственниками, и ряд других категорий.

Рост детской беспризорности потребовал структурных изменений в системе социальной защиты детей-сирот. В 1942-1943 гг. были приняты постановления СНК СССР "Об устройстве детей, оставшихся без родителей" и "Об усилении мер борьбы с детской беспризорностью, безнадзорностью и хулиганством". В них предусматривалось создание комиссий по устройству детей, оставшихся без родителей, при местных советах, и организация отделов по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью в составе НКВД как центров для координации всей работы в этом направлении.

Устройство детей старше трех лет возлагалось на специальные комиссии, организованные при местных органах власти. Они широко привлекали к своей работе представителей профсоюзных и комсомоль-

стр. 60


--------------------------------------------------------------------------------

ских организаций, шефских предприятий, учреждений народного образования. Комиссии могли назначить опекуна из родственников ребенка или близких друзей родителей, направить малыша в детский дом, подростка могли устроить учеником на производство или на работу в колхоз. Предпочтение отдавалось семейному обустройству детей: более половины сирот определялись на воспитание в приемные семьи.

Значительную роль в борьбе с безнадзорностью играли органы внутренних дел. При отделениях милиции, а также на железнодорожном и водном транспорте в ведении главного управления охраны МГБ СССР были созданы специальные детские комнаты. Сюда обычно приводили безнадзорных детей, задержанных на улице, приносили подкидышей до трех лет, откуда их направляли в дома ребенка. Дети от трех лет и старше, не имевшие родителей, переводились в ДПР.

Для розыска пропавших детей при главном управлении МВД был организован Центральный адресно-справочный детский стол в г. Бугуруслан Чкаловской области. Учет детей, находившихся в детских домах или устроенных в семьи, вели областные отделы народного образования, но картотеки в облоно обычно были в запущенном состоянии, детей перемещали быстрее, чем карточки на них. Поиск потерянных детей и родителей занимал долгие годы, которые сироты зачастую при живых родителях проводили в детских домах, куда принимали детей от 3 до 14 лет. По достижении ими 14-летнего возраста они направлялись в ремесленные и железнодорожные училища. Туда же устраивали беспризорных подростков 13-16 лет, если они имели необходимый образовательный минимум. В особую группу выделялись дети с девиантным поведением и те, кто длительное время бродяжничал, неоднократно бежал из детского дома или училища. Как правило, они направлялись в детские колонии МВД. В то же время в системе Министерства просвещения РСФСР существовало два особых воспитательных учреждения: Нижнетагильский детский дом N 1 (Свердловская обл.) для детей, склонных к антиобщественным поступкам и Институт трудового воспитания "Новая жизнь" (г. Чехов Московской обл.) для сексуально развращенных девочек (единственный в СССР, существовал с 1927 г.) [13, л. 76].

Таким образом, вопросы устройства и воспитания детей, оставшихся без родителей, находились в ведении местных советов, а также нескольких министерств - просвещения (детские дома), здравоохранения (дома ребенка и детские дома больничного типа для инвалидов), трудовых резервов (ремесленные училища и школы ФЗО), внутренних дел (детские комнаты, приемники-распределители, колонии). В первые послевоенные годы ведущим и координирующим органом был отдел по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью НКВД/МВД СССР. Когда положение дел в этой сфере стало выправляться, он был переименован в 1950 г. в отдел детских колоний (существовал до 1960 г.).

Роль общественных организаций в социальной защите детей-сирот и борьбе с детской беспризорностью сводилась к помощи государственным органам. Этой работой занимались профсоюзы и комсомол, которые организовывали шефство над детскими домами, собирали вещи и средства для их воспитанников, направляли своих представителей для участия в работе детских комиссий при исполкомах.

С 1946 г. при детских домах предусматривалась организация попечительских советов из представителей местных советов, партийных, профсоюзных и комсомольских органов и шефской организации. В них обычно входили известные в стране люди, а также жены политических деятелей и крупных ученых. Так, председателем попечительского совета московского детского дома N 22 была жена В.М.Молотова П.С.Жемчужина, членами - артисты Большого театра О.В.Лепешинская, М.Д.Михайлов, С.Я.Лемешев. Н.В.Комарова поддерживала тесную связь с детдомом N 4 им. академика Комарова, М.М.Каганович оказывала помощь детскому дому N 8 в приобретении оборудования и организации отдыха воспитанников. Е.Д.Ворошилова многие годы возглавляла попечительский совет в детдоме N 35. Шефскую помощь детдомам оказывали

стр. 61


--------------------------------------------------------------------------------

Н.А.Пешкова и Л.И.Толстая [35, с. 21, 23; 23].

Понятно, что лишь считанные единицы из тысяч детских учреждений пользовались высоким покровительством и помощью, которая, впрочем, носила обычно эпизодический характер: в основном попечительские советы существовали только на бумаге.

Устройство детей в первые послевоенные годы, особенно зимой 1946/47 г., было сопряжено с серьезными трудностями. Перебои начинались с работы комиссий по устройству детей при исполкомах. Они работали плохо, многие бездействовали, и тысячи детей, оставшихся без родителей, оказывались на улице. Здесь рано или поздно их задерживала милиция и направляла в ДПР, откуда их путь лежал в детский дом, ремесленное училище или в колонию. Мест в детских домах катастрофически не хватало, поэтому в ожидании устройства дети часто задерживались в приемниках- распределителях. В июле 1947 г. в ДПР по всей стране содержалось 41 130 детей при лимитной емкости - 28 605 мест. Особенно перегруженными были приемники Украины, Молдавии, южных регионов России, крупных городов. Так, в начале 1948 г. в ДПР Володарского района Ленинграда, рассчитанном на 300 человек, проживало 700 детей [18, л. 133; 19, л. 182]. Наибольшую трудность представляло устройство детей-инвалидов и умственно отсталых. Детские дома Министерства социального обеспечения были переполнены, и больные дети часто содержались в ДПР несколько месяцев.

Многие поступали в ДПР в состоянии крайнего истощения, но больницы не брали их, так как не могли обеспечить им соответствующее питание. Переполненные ДПР в свою очередь отказывались принимать детей из детских комнат милиции, где они вместо положенных 6 часов оставались несколько дней, причем питание там не предусматривалось. В этой ситуации органы милиции стали отпускать задержанных беспризорников под подписку о выезде из города, хотя это было запрещено.

Сами условия содержания в детских учреждениях были крайне тяжелыми.

Приемники-распределители размещались в неприспособленных, часто полуразрушенных помещениях. Например, центральный ДПР испытывал постоянную нехватку кроватей и постелей. С улицы поступало много больных детей, для содержания которых не было условий. В изоляторе на одной кровати размещалось по 2-3 ребенка с разными болезнями [16, л. 54; 14, л. 5].

Положение с одеждой было настолько катастрофическим, что эвакуаторы, сопровождавшие детей в детские дома, снимали с них одежду, выданную в ДПР, чтобы вернуть обратно.

В привилегированном положении находились детские дома для испанских детей, существовавшие с довоенных лет (всего 6 с 829 воспитанниками в 1945 г.), и детдом на 250 мест для детей офицеров армии и флота, погибших на фронте, созданный распоряжением СНК СССР в 1944 г. в г. Воскресенске Московской области. Нормы снабжения здесь были выше, и снабжались они по специальным централизованным фондам [3, л. 54, 58, 87]. На следующей ступени находились специальные детские дома для детей фронтовиков и партизан Великой Отечественной войны, дополнительные средства для которых выделяли профсоюзы и комсомол.

Яркая картина состояния основной массы детских домов предстает со страниц официальных документов - справок о результатах проверок, проведенных Комитетом партийного контроля (далее - КПК) при ЦК ВКП(б) в 1945 г. В них тяжелое положение объяснялось "отсутствием должного внимания к детям со стороны местных советских и партийных органов". Если говорить более конкретно, то оно было обусловлено разрухой послевоенных лет, нарушениями установленных норм и порядка и, наконец, злоупотреблениями. Проверки, организованные КПК, помогали решить некоторые проблемы местного масштаба: обеспечить топливом на зиму, отремонтировать крышу, уволить негодный персонал. По линии комсомола был организован сбор денег и учебных принадлежностей. Шефствующие предприятия и колхозы помогали с ремонтом, с

стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------

заготовкой кормов для скота и уборкой урожая в подсобных хозяйствах, с починкой одежды и обуви.

Но в целом положение дел оставалось тяжелым. В системе централизованного распределения при дефиците потребительских товаров и продовольствия детские дома снабжались в последнюю очередь. Из 1500 пальто, выделенных для детских домов по указанию СНК в 1945 г., лишь единицы дошли по назначению, большая часть была реализована через торговую сеть. Снабженческие организации задерживали выдачу фондов детским домам, заменяли одни продукты другими. Вместо мяса и яиц выдавали яичный порошок, вместо овощей и фруктов - пшено [32, л. 8, 9]. За 1946 г. детские дома Владимирской области недополучили от торговых организаций 6564 кг мяса, 3436 кг жиров, 63771 л. молока. 70% продуктов было выдано заменителями [17, л. 105].

При общем низком уровне жизни персонал детских домов питался за счет воспитанников: мелкое воровство было повсеместным и, как правило, покрывалось местным начальством. Уголовные дела возбуждались в крайних случаях. Самые вопиющие случаи попадали в справки КПК. Так, в Потелковском детском доме (Сталинградская обл.) штат сотрудников состоял из родственников директора. Вместо положенных 7 руб. на питание воспитанника в день тратили 2-3 руб., чтобы прокормиться дети нанимались колоть дрова и убирать огороды. За 8 месяцев 1945 г. оттуда сбежали 22 человека (всего 117). Предназначенные для детей вещи, пошивочный материал "уплывали" руководителям района, прокуратуры [32, л. 7].

В феврале 1949 г. было принято постановление Совета Министров СССР "О мероприятиях по дальнейшему улучшению работы детских домов", а в мае утверждены новые нормы снабжения. Однако, как показала проверка, проведенная в октябре Министерством просвещения РСФСР, положение не изменилось. По-прежнему детские дома не получали ни выделенных им бюджетных ассигнований, ни положенных по нормам продуктов питания и промтоваров. Почти 25 тыс. воспитанников не имели отдельной кровати. Жалобы местных органов народного образования на резкое ухудшение снабжения детдомовцев, особенно в сельской местности, множились. Детские дома, около половины из которых находились в сельской местности, практически не имели своего транспорта, необходимого для подвоза топлива и продуктов: в 1950 г. на 3600 детских домов было выделено всего 32 автомашины, причем лошади были исключены из поставок [4, л. 17, 45; 5, л. 27, 46].

Дети страдали не только от голода, но и от издевательств со стороны старших воспитанников и персонала. В письмах в "Правду" в 1948-1949 гг. приводились многочисленные факты злоупотреблений, разврата, хищений, насилия над воспитанниками. В начале 1949 г. у Кремля были задержаны 3 воспитанника Малаховского детского городка (Московская обл.), бежавшие, чтобы "просить защиты у товарища Сталина". Дети жаловались на жестокое обращение, побои, попытки изнасилования со стороны воспитателей. Случаи насилия, избиения, издевательств над воспитанниками редко выходили за стены детских домов и обычно покрывались местным начальством. Так, директор Рождественского детского дома (Ставропольский край) в течение долгого времени угрозами и силой заставлял 10-12-летних девочек вступать с ним в интимные отношения [34, л. 1, 3, 36-42; 33, л. 80]. Вряд ли подобные преступления были редкими в условиях, когда в детских домах работало множество случайных людей. Можно предположить, что официальные документы стыдливо не упоминали о педофильстве: формулировка судебного приговора директору Рождественского детдома - в 1948 г. он был осужден на 25 лет "за бандитизм" - подтверждает это предположение. За систематическое избиение детей в 1948 г. были осуждены воспитатели Чернозерского детдома (Пензенская обл.), директора Медянского (Кировская обл.) и Мглинского (Брянская обл.) детдомов и многие другие [33, л. 78].

В начале 50-х гг. число детей, задержанных на улице и направленных в ДПР, уменьшилось. Главным образом это были беглецы из детских домов, среди которых преобладали подростки от 14 лет и старше. Большая часть детей, поступавших в ДПР, имели родителей, чаще одного из

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------

них. Доля сирот составляла около 9%. "Повзросление" воспитанников ДПР объяснялось прежде всего тем, что по постановлению Совета Министров СССР от 8 апреля 1952 г. был повышен возрастной предел контингента до 18 лет.

Победа над послевоенной беспризорностью была обусловлена действием ряда факторов. Значительную роль здесь сыграли усилия государственных органов и организаторская работа компартии. Большую работу проводили отдел по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью НКВД/МВД и комиссии местных советов. Расширилась сеть детских учреждений, были налажены их регулярная отчетность и контроль за их деятельностью.

В целом система социальной защиты детей-сирот в громадной степени опиралась на незаметную повседневную, не отраженную в отчетах помощь рядовых граждан. Сотни тысяч людей, несмотря на все тяготы послевоенных лет, брали сирот на воспитание: в семьи попадали более половины всех детей, оставшихся без попечения родителей, главным образом, еще не испорченные улицей, часто связанные родственными отношениями с приемными родителями. К 1953 г. их доля выросла до 73,4% по РСФСР [11, л. 60].

Объективно действовал и фактор времени. Дети военных лет в середине 50-х гг. повзрослели и проблема беспризорности решалась сама собой. На первый план вышли социальные источники сиротства: невозможность или неспособность родителей содержать и воспитывать детей по причине нужды, болезни, инвалидности или аморального образа жизни. Из 124 тыс. детей, прошедших через ДПР в 1954 г., большинство сами ушли из семьи: из-за недостатка внимания - 43%, материальной необеспеченности - 17,2%, любители "попутешествовать" - 14,5% [16, л. 135; 22, л. 193].

В связи с тем, что большинство воспитанников имели родителей или родственников, было принято решение о сокращении детских домов и строительстве интернатов. Наиболее распространены были общеобразовательные школы-интернаты, куда попадали в основном дети из неблагополучных семей и сироты. Преимущество новых учебных заведений было в том, что они позволяли сохранять более тесные связи воспитанников с их семьями. Родители должны были оплачивать содержание своих детей в интернате, в то время как детские дома полностью были на балансе государства. Считалось, что воспитание сирот вместе с детьми, имевшими родителей, оказывает положительное воздействие и на тех и на других.

Кампания расширения сети школ-интернатов была начата в 1956 г. после того, как в отчетном докладе на XX съезде КПСС Н.С.Хрущев назвал их "школами будущего". В сентябре 1956 г. ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление "Об организации школ-интернатов". Очередное партийное постановление 1959 г. установило перспективный план развития школ-интернатов до 1965 г.

Среди воспитанников школ-интернатов преобладали дети из малообеспеченных семей. В 1964/65 учебном году в целом по стране они составляли до 50% от общей численности. Около 25% были детьми матерей-одиночек, у 10% родители были инвалидами, 15% не имели родителей. Более детальную картину дает справка (1965) о составе воспитанников школы-интерната N 89 Москвы. Из 487 детей 24,2% были из многодетных малообеспеченных семей, 19,8% - сиротами, столько же имели родителей-инвалидов, у 8,4% родители вели аморальный образ жизни, у 4,1% - лишены родительских прав, у 2,8% - находились в заключении. Лишь 4,7% воспитанников были из благополучных семей [1, л. 7-8, 13-14].

Параллельно с расширением сети интернатных учреждений закрывались многие детские дома. Проверки, организованные Министерством просвещения РСФСР, ЦК ВЛКСМ и КПК в 1958-1959 гг., рисовали довольно мрачную картину. Большинство детских домов были расположены в старых зданиях, плохо приспособленных для нужд детского учреждения. Центральное отопление и канализация имелись только в 15% зданий, а водопровод - в 20%. 16 тыс. зданий находились в аварийном состоянии. Не хватало самого необходимого - столов, стульев, кроватей, одежды, обуви. Систематически нарушался рацион питания детей, в котором преобла-

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------

дали хлеб, крупа, картошка, макаронные изделия.

Во многих детских домах, как и ранее, "процветало" рукоприкладство. Проверки, проведенные в 1958-1959 гг. в Ленинградской и Вологодской областях. Краснодарском крае и Якутии, выявили случаи растления детей воспитателями, хищений имущества, применения антипедагогических мер воздействия. В Хаптагайском детском доме санаторного типа (Якутия) воспитатели избивали детей, старшие воспитанники насиловали девочек. Все это осталось незамеченным ни одной из 12 комиссий министерств просвещения и здравоохранения Якутии.

Более того, директор детского дома был удостоен звания "отличник народного просвещения". Лишь проверка, проведенная Министерством просвещения РСФСР, вскрыла преступления, творившиеся здесь. Факты растления детей были обнаружены в детских домах Кемеровской и Ярославской областей, Краснодарского края и Чувашской АССР [29, л. 5-7, 33-34, 390, 58].

Аналогичные злоупотребления вскрывались и в других союзных республиках, о чем свидетельствует принятие в это же время постановлений ЦК компартий Белоруссии и Узбекистана об улучшении работы детских домов. В 1959-1965 гг. в целом по РСФСР было закрыто 206 детских домов в городах и 483 - в сельской местности, 200 из них были реорганизованы в школы-интернаты. Закрывались прежде всего детские дома, расположенные в старых, неблагоустроенных зданиях, без водопровода, канализации, центрального отопления. Однако реорганизация сети детских домов шла трудно. Министерству просвещения приходилось бороться с местными органами власти, которые часто закрывали детские дома и школы-интернаты, чтобы передать их здания другому ведомству.

Условия содержания в детских домах и интернатах, если судить по отчетам областных и краевых отделов народного образования, выглядели более чем благополучно, а проверки, проводимые комиссиями из Москвы, вырисовывали совершенно иную картину. Хотя нормы питания в детских домах за послевоенные годы значительно выросли, воспитанники не получали того, что им было положено. Так, в 1963 г. детские дома Ставропольского края систематически недополучали сливочного масла, молочных продуктов, рыбы. В сельские школы-интернаты Калужской области в сентябре-октябре 1963 г. прислали 209 кг. белого хлеба вместо положенных им 10 т, 73 кг рыбы вместо 2 т. Не хватало и других продуктов питания [6, л. 28; 7, л. 48]. Отчасти это объяснялось дефицитом продовольствия. Но бывало, что детские дома просто не имели средств, чтобы закупать необходимые продукты, так как отпускаемые ассигнования не соответствовали фактической стоимости дневного рациона.

Неудовлетворительным было и санитарное состояние многих детских учреждений. Проверка, проведенная по линии Красного Креста в Московской области осенью 1964 г., показала, что большинство детских домов располагалось в помещениях, не отвечавших санитарно- гигиеническим нормам. Подобное положение наблюдалось и в других областях. В середине 60-х гг. крайне тяжелое положение сложилось в детских учреждениях Свердловской области. Многие детские дома и школы-интернаты, расположенные в селах, были переполнены. В Нижнетагильском детском доме вместо 100 детей по норме содержалось 198. В конце 60-х гг. в 10 из 15 детских домов Тюменской области не имелось водопровода и канализации. В Пятницкой школе-интернате (Белгородская обл.) воспитанники систематически недополучали от 30 до 50% основных продуктов питания, жили в тесноте, в антисанитарных условиях. Дети не были приучены к элементарным нормам гигиены. В ряде областей констатировалось значительное увеличение заболеваемости воспитанников детских домов и школ-интернатов дизентерией, скарлатиной, корью, желтухой, грибковыми заболеваниями. Медицинские осмотры проводились формально, больные вовремя не госпитализировались, что приводило к распространению болезней [11, л. 69, 74; 9, л. 5, 21; 13, л. 63].

В этой ситуации приоритетным направлением социальной помощи детям оставалось устройство в приемную семью. Так,

стр. 65


--------------------------------------------------------------------------------

в Москве в 1961 г. 75% детей, нуждавшихся в помощи, были определены в семьи, в 1965 г. - 88,9% [8, л. 151]. Впрочем, данные по Москве вряд ли могут быть экстраполированы на всю страну. Было много случаев, когда заявления москвичей на оформление опеки или попечительства касались детей родственников, родители которых жили в других городах. Установление опеки или попечительства давало право на прописку ребенка на площади опекуна и тем самым увеличивало его шансы в очереди на получение квартиры. После оформления опеки ребенок возвращался к родителям.

В 1965 г. в Костромской области 67% детей, оставшихся без попечения родителей, были устроены в семьи и 17% направлены в детские дома. Примерно таким же было соотношение и по другим областям [10, л. 33, 48]. Дети, устроенные в семьи, оставались на учете в роно, не реже чем два раза в год инспектора по охране прав несовершеннолетних должны были проводить проверки условий жизни ребенка. Большинство из них одновременно являлись секретарями районных и городских комиссий по делам несовершеннолетних при исполкомах. Большую помощь оказывали общественные инспектора из учителей, депутатов местных советов, членов родительских комитетов, женсоветов и др. По итогам проверки семьи могли получить небольшую материальную помощь на покупку одежды или обуви для подопечного.

Свою роль в предупреждении социального сиротства сыграли государственные постановления: "Об улучшении обеспечения пособиями по беременности и родам и уходу за больным ребенком" (1973), "О дальнейшем увеличении материальной помощи малообеспеченным семьям, имеющим детей" (1974), "О мерах по усилению государственной помощи семьям, имеющим детей" (1981).

Постепенно улучшались и условия содержания в детских интернатных учреждениях. В 1975 г. были введены льготы для учащихся ПТУ из числа детей-сирот, детей, лишившихся попечения родителей, и детей инвалидов войны. В 1977 г. выпускники школ-интернатов получили право внеконкурсного поступления в ПТУ и техникумы и полного государственного обеспечения на время учебы. Тем не менее тема социального сиротства оставалась закрытой: подкидыши, детдомовцы, дети, брошенные родителями-алкоголиками, не вписывались в картину "развитого социалистического общества".

С началом перестройки и гласности бедственное положение дел в детских интернатских учреждениях стало известно широкой публике. Начали создаваться благотворительные организации и фонды, которые включали в свои программы помощь детям-сиротам. Поворот в социальной политике по отношению к детям-сиротам наметился в 1987-1988 гг. с принятием постановлений Совета Министров СССР "О мерах по коренному улучшению воспитания, обучения и материального обеспечения детей- сирот и детей, оставшихся без попечения родителей" и "О создании детских домов семейного типа".

С 1985 по 1991 г. число воспитанников домов ребенка уменьшилось по РСФСР с 21,3 до 17,8 тыс. человек, или на 16%, детдомовцев - с 63,2 до 39,9 тыс. человек, или на 37%, учащихся школ-интернатов для сирот и детей, оставшихся без попечения родителей - с 35,7 до 25,6 тыс. человек, или на 28% [24, с. 34].

Однако эта картина меркнет при сопоставлении этих данных с демографическими показателями. За годы перестройки с 1985 по 1991 г. рождаемость в России сократилась на 27%. Таким образом, сокращение общей численности младенцев опережало уменьшение контингента домов ребенка. Выросло число детей, рожденных вне брака. Если их удельный вес в 1985 г. составлял 12,0% от общего количества родившихся за год детей, то в 1991 г. - 16,0%, а в сельской местности достиг 17,3% [26, с. 106, 108, 114]. Всего детей, которых воспитывали матери-одиночки, насчитывалось около 1,6 млн., к ним можно прибавить еще 2,9 млн. детей, воспитывавшихся в других неполных семьях [28, с. 38, 15]. Таким образом, уже в начале 90-х гг. демографическая ситуация, сложившаяся в России, оценивалась как самая неблагоприятная за весь послевоенный период. В последующие годы она продолжала ухудшаться.

стр. 66


--------------------------------------------------------------------------------

К концу перестройки по мере ухудшения экономического положения страны, обострения национальных конфликтов и нарастания продовольственного кризиса число детей, оставшихся без присмотра родителей, стало расти. Если в 1988 г. 48 тыс. детей подлежало устройству как оставшиеся без попечения родителей, то в 1991 г. их число составило 59 тыс. [24, с. 34]. Среди них все больше и больше росло количество хронически больных, вследствие врожденной патологии, из-за которой родителям предлагают оставить ребенка в детском учреждении, или плохого ухода за детьми в неблагополучных семьях, где родители пьют, ведут аморальный образ жизни и т.д.

Созданная за годы советской власти система социальной защиты детей- сирот не могла справиться в новых условиях с нарастающей волной детского сиротства. Сказывались общее ослабление органов власти и управления, подрыв системы партийного контроля, падение дисциплины. Тяжелейшая социально-экономическая ситуация, в которой оказалась наша страна после распада СССР, усугубила решение "детских" проблем, не находящих до сих пор адекватного внимания и помощи со стороны правящих структур. Подытоживая все это, можно сказать лишь одно: общество, не заботящееся о своих детях, не может иметь своего будущего.

Литература

1. Государственный архив (ГА РФ). Ф. А2306. Оп. 70. Д. 207.

2. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 70. Д. 5780.

3. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 70. Д. 5786.

4. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 71. Д. 350.

5. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 71. Д. 666.

6. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 72. Д. 9157.

7. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 72. Д. 9575.

8. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 76. Д. 205.

9. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 76. Д. 207.

10. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 76. Д. 231.

11. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 76. Д. 1529.

12. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 76. Д. 1800.

13. ГА РФ. Ф. А2306. Оп. 76. Д. 2723.

14. ГА РФ. Ф. 8009. Оп. 21. Д. 203.

15. ГА РФ. Ф. 8009. Оп. 21. Д. 220.

16. ГА РФ. Ф. 9412. Оп. . Д. 97.

17. ГА РФ. Ф. 9412. Оп. . Д. 107.

18. ГА РФ. Ф. 9412. Оп. . Д. 123.

19. ГА РФ. Ф. 9412. Оп. . Д. 171.

20. ГА РФ. Ф. 9412. Оп. . Д. 172.

21. ГА РФ. Ф. 9412. Оп. 1. Д. 242.

22. ГА РФ. Ф. 9412. Оп. 1. Д. 952.

23. Каплан В. О них заботится Родина: О шефской помощи детям погибших воинов. М., 1947.

24. Конвенция о правах ребенка и реальности детства в России: Материалы первоначального доклада Российской Федерации Комитету по правам ребенка. М., 1993.

25. Народное просвещение. 1927. N 4.

26. Народное хозяйство Российской Федерации. 1992: Стат. ежегодник. М., 1992.

27. Нечаева A.M. Охрана детей-сирот в России: История и современность. М., 1994.

28. Положение детей в России. 1992: Социальный портрет. 'М., 1993.

29. Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Оп. 37. Д. 65.

30. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 37. Д. 242.

31. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 37. Д. 519.

32. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 126. Д. 29.

33. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 56.

34. РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 132. Д. 200.

35. Русанова О. Дети народа. М., 1948.

стр. 67

Опубликовано на Порталусе 04 октября 2007 года

Новинки на Порталусе:

Сегодня в трендах top-5


Ваше мнение?



Искали что-то другое? Поиск по Порталусу:


О Порталусе Рейтинг Каталог Авторам Реклама