В 1802 г. указом Александра I было создано Министерство народного просвещения. Это событие формально завершило организацию новой общегосударственной структуры образования, начало чему было положено более чем за 20 лет до этого. Историкам отечественной школы и педагогики повезло, поскольку сохранился первый, исходный документ: эти девять листочков, исписанных собственноручно Екатериной II на первой неделе марта 1781 г., являются планом создания государственной системы народных школ. В нем содержится весьма важное сообщение: "...а вот тое, все что с Эпинусом сложили" [1].

Что же это за персона со столь странной фамилией и почему именно этот человек оказался рядом с Императрицей в такой важнейший момент, предопределивший рывок в развитии научного потенциала страны? Здесь нет преувеличения. Любая другая оценка значимости создания государственной системы просвещения будет слишком блеклой и обедненной.

Жизненный путь Франца Ульриха Теодосиуса Эпинуса (1724 - 1802), изобиловавший неожиданно крутыми поворотами, вполне может послужить сюжетом для увлекательного исторического романа. Признанный при жизни классиком науки об электричестве, автор десятков работ по математике, а также по различным разделам физики и астрономии, он был избран иностранным членом пяти академий. К упомянутому 1781 г. Эпинус в чине действительного статского советника (военный эквивалент - генерал-майор) уже в течение 16 лет возглавлял шифровальную службу Коллегии иностранных дел и, соответственно, был свидетелем или участником принятия важнейших внешнеполитических решений екатерининской эпохи.

Профессиональные достижения шифровальщиков определялись их личными качествами, а результаты деятельности были зримы и наглядны. Люди этой профессии настолько высоко ценились, что, например, в России, среди других привилегий, имели право прямого обращения к Императрице. Но чем же руководствовалась Екатерина II, привлекая к идее учреждения народных школ этого заслуженного, но, казалось бы, столь далекого от проблем образования человека?

Дело прежде всего в том, что Эпинус имел богатый опыт обучения лиц практически всего социального спектра: от наследников престола (он был учителем трех самодержцев: Екатерины II, Павла I и, впоследствии, Александра I) до... разночинцев. И этот опыт изначально основывался на непосредственном преподавании, что называется "глаза в глаза", в провинциальном немецком университете, затем - в академическом университете в Санкт-Петербурге и в столичных кадетских корпусах. Он был в курсе всех дел Московского университета и его детища - Казанской гимназии. Иными словами, он имел объективное представление о состоянии российского образования и способах обучения, применявшихся на разрозненных в то время, не связанных между

стр. 81


--------------------------------------------------------------------------------

собой ступенях образования. Для него была очевидной необходимость вмешательства в ранее стороннюю для государства сферу с целью выстраивания именно системы образования - от школ до университетов. И ее основой, конечно, должна была стать народная школа с едиными сроками и возрастом обучения, едиными программами, методиками и учебниками, едиными требованиями к выпускникам.

Преподавать Эпинус начал в возрасте 22-х лет, когда, будучи в должности приват-доцента, стал читать лекции студентам по математике и физике в родном университете г. Ростока (герцогство Мекленбург, Германия). Университет насчитывал триста с лишним лет, здесь прекрасно укоренились традиции обучения, построенные прежде всего на логике взаимосвязи преподаваемых дисциплин, их факультетском делении, многолетней стабильности штата профессоров. Принципиально важной была востребованность университетского образования: уже в XVI в., не имея такового, ни один чиновник в Германии не мог подняться выше посредственного уровня, сколько бы прилежания ни проявил. Некоторые ученики Эпинуса впоследствии стали профессорами университетов и членами академий наук стран Европы.

По приезде в Санкт-Петербург (1757 г.) для занятия в Академии наук должности профессора физики ему пришлось столкнуться с совсем иной практикой, царившей в академическом университете, составить непредвзятое мнение о нравах и знаниях русских студентов. Кроме того, он обнаружил, что реализация Петровской триады "Академия-Университет-Гимназия", правильной по замыслу, была не логично навязана руководству Академической канцелярии, которая и без того с трудом утрясала многочисленные финансовые, организационные, кадровые и прочие проблемы собственно академии. Канцелярия вынуждена была принуждать к преподаванию академических профессоров, что воспринималось большинством из них как абсолютно чуждое бремя.

Руководители канцелярии "благоразумно" взвалили эту проблему на М. В. Ломоносова, в арсенале которого оставалось единственное оружие - административное давление на профессоров. Причины очевидны: у академии не было средств на наем преподавателей, да и достойных кандидатур в столице Империи невозможно было найти. Через несколько лет Эпинус последнее испытал на себе сам, а пока что он увидел некий учебный придаток академии, с ничтожным (около десятка) числом студентов, не имеющих базовых знаний (да никто и не знал, какими они должны быть), при полном отсутствии научной специализации (о факультетском делении и говорить не приходилось).

Руководство учебной работой со стороны Канцелярии состояло, главным образом, в сугубо формальном стремлении загнать студентов на лекции, цикл которых не имел никакой целостной направленности, опять же при тихом саботаже большинства академиков. Нежелание студентов учиться было предопределено отсутствием востребованности их знаний в дальнейшем. Максимум, на что они могли рассчитывать, - это мелкие чиновничьи должности при самой академии.

Эпинус, привыкший к осмысленности учебного процесса и результативности вложенных в него усилий, сразу же предъявил требования по реорганизации учебного процесса, которые, естественно, не могли быть тотчас же удовлетворены. Для него было очевидным, что научные перспективы имеют лишь редкие юноши, искренне увлеченные наукой и имеющие необходимый материальный достаток, при обязательном обучении за рубежом. Таковыми и были первые русские академики, в том числе коллега и многолетний соратник Эпинуса С. Я. Ру-

стр. 82


--------------------------------------------------------------------------------

мовский. Россия должна была пройти этот этап. Достойный уровень науки формировался в поколениях.

В сентябре 1758 г. Эпинус представил наследнице престола Великой княгине Екатерине Алексеевне "подносной экземпляр" своей "Речи о сходстве електрической силы с магнитною", читанной в Публичном собрании Академии наук, что и знаменовало, по-видимому, их первое общение. Разносторонне эрудированный, обаятельный и остроумный, при том в меру льстивый, 34-летний профессор произвел самое благоприятное впечатление. Окружение Великой княгини не отличалось интеллектуальным блеском, и вполне понятно ее стремление приблизить неординарную личность. Беседы вылились в повеление изложить общую астрономическую картину мироустройства, с радостью исполненное им в феврале 1759 г. Это эссе "Von der Naturlehre", написанное каллиграфической рукописной готикой, сохранилось и поныне.

В апреле 1759 г. Великой княгине исполнилось 30 лет, и, безусловно, только ради нее, как знамение небес, появилась комета, впоследствии названная кометой Галлея. Астрономы, да и сам Эпинус, предсказали это событие несколькими годами ранее, но не связать его с круглой датой, мило польстив, было бы просто грешно. И Эпинусу всемилостивейше дозволено стать учителем супруги наследника престола, ее наставником в "математических знаниях": "Будучи Великой княгиней, она находила удовольствие в частых беседах с г-м Эпинусом о физике и астрономии и поручила ему написать для себя некоторое краткое изложение этих наук" [2]. Перечень книг, запрошенных Великой княгиней в Академии наук, иллюстрирует пробужденный в ней интерес к арифметике, алгебре, тригонометрии, экспериментальной физике, химии и т.д. Она не мыслила свою жизнь без престола, но столь же ясно она представляла необходимость в расширении личного кругозора и развитии интеллектуальных качеств.

Конечно, образование призвано было дать не столько узкопрофессиональные знания, сколько понимание роли отдельных сфер человеческой деятельности в жизни государства. И по этой причине ее образование и самообразование не ограничивались естественнонаучными дисциплинами. Русский язык, географию, историю ей преподавали известные в этих областях специалисты. Так, по дипломатии и внешней политике читал лекции "Великий Канцлер" А. П. Бестужев-Рюмин.

Естественным следствием пребывания Эпинуса при Великой княгине стало знакомство с Н. И. Паниным. Назначенный 19 июня 1760 г. воспитателем шестилетнего Павла, Панин начал искать мнения "ученых людей об обучении молодого принца языкам и наукам". И, по-видимому, по его настоянию и под присмотром великой княгини Эпинус написал учебник "Краткое понятие о физике для употребления... князя Павла Петровича", вышедшее анонимно в русском переводе в конце 1760 г. Впоследствии эта книга была названа "первым русским учебником начального естествознания".

В течение четырех лет, с октября 1760 г. по декабрь 1764 г., Эпинус занимал должность обер-профессора, главного инспектора классов (по современной терминологии - заведующего учебной частью) крупнейшего учебного заведения России - Сухопутного шляхетного кадетского корпуса, располагавшегося в бывшем дворце А. Д. Меньшикова на Васильевском острове. Кадетский корпус как учебное заведение был создан для подготовки "сведущих офицеров из россиян" указом императрицы Анны Иоанновны от 29 июня 1731 г. В феврале 1732 г. здесь появились первые 56 кадетов, в июне - первые учителя, и началась славная история "Рыцарской академии",

стр. 83


--------------------------------------------------------------------------------

"Шляхетного корпуса" или "Сухопутного шляхетного кадетского корпуса", как он именовался в дальнейшем. Этот Корпус, "рассадник великих людей России", вошел в историю скорее не как военно-учебное заведение, а как просветительное учреждение, которое, во всяком случае, в XVIII в. влияло на многие стороны общественной жизни. Как и в армии, в управление Корпусом было положено единоначалие.

Итак, Эпинус начал руководить учебной работой в лучшем, элитарном учебном заведении Империи, находившемся под высочайшим покровительством. Что же оно собой представляло, и как в нем был организован учебный процесс?

Территория Корпуса была огромной. Вдоль Большой Невы она простиралась от нынешней Съездовской линии до здания Университета и столь широкой полосой пересекала Васильевский остров до берега Невы Малой. По периметру территории стояли классные, учебные, жилые здания и хозяйственные постройки. Профессора, учителя и офицеры Корпуса проживали в зданиях на его территории и в домах на 1-й линии. В Корпусе обучались свыше 600 юношей из дворянских семей. При каждом из них состоял подросток - слуга (хлопец), из собственных крепостных. Применительно к военной специализации кадеты делились по ротам: пехотные (мушкетерские), гренадерская, конная (кирасирская). Возраст зачисляемых составлял 13 - 16 лет. Срок обучения - 6 лет. Национальный состав - три четверти российских юношей, четверть - иностранных. Вероисповедания - православное, евангелическое (протестантское), католическое, мусульманское. Под руководством Эпинуса трудилось около 80 человек - профессоров, адъюнктов, учителей, подмастерьев (помощников учителей), механиков и их учеников, канцелярских служителей и т.п. Преподавались военные дисциплины (тактика, фортификация, артиллерия, фехтование и вольтижировка, верховая езда, военные "экзерциции") и общеобразовательные (теология, музыка, танцы, история, география, философия, рисование карт и ландшафтов, гражданская архитектура, языки - немецкий, французский, итальянский, латинский, арифметика, геометрия, тригонометрия, механика, экспериментальная физика).

У часто сменяемых директоров (за время работы Эпинуса их было четыре) полностью отсутствовало представление о конечной цели обучения - подготовка военных или статских лиц? Отсюда вопиющая эклектичность учебных курсов, сам факт появления которых зачастую определялся конкретным преподавателем. И, конечно, эта мешанина, упавшая на голову недорослей, подчас в одиночку ходивших на медведя (есть факты!), вызывала у них полное непонимание и активное отторжение.

Условия обучения и проживания кадетов усугубляли такое отношение. Классные занятия проходили в полутемных (под потолком подсвечник с пятью сальными свечами) и практически не протапливаемых помещениях. Жили они в "каморах", освещаемых одной свечой, по 5 - 10 человек, не считая хлопцев. "Каморы" промерзали настолько, что пол приходилось обивать войлоком и застилать циновками. Корпус запасал огромное количество дров, но их всегда не хватало. При лазарете были 1 доктор, 1 лекарь и 3 денщика. Ежедневно в нем пребывало около сотни больных кадетов, учителей, нижних чинов. В холодные месяцы зачастую занятия отменялись из-за множественных заболеваний преподавателей. Смерть была обыденностью.

Массу хлопот доставляли хлопцы. Предоставленные самим себе, ничем не занятые, они озорничали, воровали и даже занимались грабежом на прилегающих улицах.

Дисциплину в ротах и "страсть" к учебе поддерживали ротные офицеры, в

стр. 84


--------------------------------------------------------------------------------

большинстве своем выпускники Корпуса. Основные инструменты поддержания дисциплины - это разнообразные "штрафы". "Штраф" в виде ареста за то, что "проиграл все свои вещи..., в учителей бросали камнями..., в неуказанное время свеча горела". "Штраф" фухтелем (порка шпагой плашмя по плечам) за то, что "в классах играли в карты..., драку в классе..., в каморе порох жгли..., были в трактире". "Штраф" розгами публично, в зале "за резвость в классах..., за резвость в церкви..., матери своей вещи покрал..., за леность в классах". На таком, совершенно естественном по меркам XVIII в., фоне должна была развертываться учебная деятельность Эпинуса.

Его административные возможности были крайне незначительны. Наиболее серьезной проблемой при столь разношерстных учебных курсах была нехватка профессоров и учителей. Преподаватели вели занятия с 7 до 12 ч, при нагрузке 26 ч в неделю. К тому же они должны были жить на Васильевском острове, который в период ледохода и ледостава неделями был отрезан от материка. Приходилось довольствоваться профессорами, выписанными из-за границы, поскольку академические профессора не хотели обременять себя такими нагрузками даже при окладе, равном академическому, и сохранении последнего.

Буквально единицы учителей удавалось извлечь из выпускников Московского университета, но основную массу преподавателей составляли офицеры и пришлый люд, из отечественных и иностранных разночинцев. "Ободрению" учителей Эпинус способствовал повышением окладов и приплатой за совместительство. За дисциплиной учителей следили классные офицеры, но, тем не менее, в еженедельных рапортах постоянно отмечались пропуски или опоздания на занятия. Подготовленных учебников, конечно, не имелось. Преподавание велось, главным образом, по мало пригодным для обучения книгам иностранных авторов, переведенным офицерами Корпуса и напечатанным в его типографии. Впрочем, офицерами же, несколько позднее, были написаны некоторые учебники.

Эпинус не питал никаких иллюзий ни по поводу качества преподавания, ни по поводу знаний кадетов. В доверительной беседе он говорил: "Преподаватель диктовал предложение, которое те должны были выучивать наизусть; кто этих предложений не мог сказать на экзамене, того замечали; а понимали ли они что-нибудь, это не касалось учителя, он сделал свое дело" [3]. Сам Эпинус читал лекции по экспериментальной физике, но принимал экзамены и по арифметике, алгебре, геометрии, немецкой грамматике, фортификации, причем был очень скуп на оценки. Лучших кадетов (многие из них оставили след в культуре России) поощряли производством в чины, награждали медалями и даже щедро премировали. При выпуске направление на службу однозначно связывалось с успехами в учебе. Лучшие шли капитанами в Генеральный штаб, худшие - капралами в дальние пехотные полки.

Описанные реалии учебного процесса были общими и типичными для всех учебных заведений Санкт-Петербурга. И Эпинус вполне осознавал это, поскольку читал лекции и академическим студентам, и кадетам Морского корпуса и принимал участие в аттестации преподавателей Артиллерийского корпуса. Сам он был бессилен что-либо улучшить, но писал бесчисленные прошения начальству в попытках освободить кадетов от излишних дежурств и шагистики, что по разным причинам не находило отклика. Однако в конце концов ему удалось провести в жизнь регламент, упорядочивающий поведение кадетов от побудки до отбоя с повременным распределением типов занятий в течение дня. Пытался он и ужесточить требования к офицерам, но все это ни в коей мере не могло компенсировать принципиальных недостатков, свя-

стр. 85


--------------------------------------------------------------------------------

занных с общей организацией учебного процесса, начальным уровнем подготовки обучаемых и квалификацией преподавателей. Все очевиднее обозначалась необходимость в системных изменениях, но время для них еще не наступило.

Свое мнение он высказал позднее (1764 г.) в документе, адресованном Императрице, когда Екатерина II начала реализацию известного проекта "о выведении новой породы людей". В 28-ми пунктах документа он дал прямые рекомендации по начальному возрасту обучения (пять лет), по отбору учеников, решению проблемы межнациональных и межрелигиозных отношений, сочетанию воспитания и обучения, месту религии, внеклассной работы, режиму дня и, самое главное, подбору кадров преподавателей и воспитателей. Сам он, реализуя свои предложения, непосредственно участвует в создании "учреждения... при Гимназии академической о воспитании малых детей" и, опосредованно, - такого же учреждения при Академии Художеств. В этот период Эпинус становится кем-то вроде референта Императрицы по проблемам образования. Ему она и адресует многочисленные поступающие подобные проекты [4, с. 517].

В мае 1764 г. Эпинус был назначен к десятилетнему наследнику престола Павлу Петровичу учителем физики и математики. Как свидетельствуют документы, сохранившиеся в Павловском дворце, эти занятия продолжались до 1779 г. В это же время Эпинус давал уроки его второй супруге Марии Федоровне, пожелавшей "расширить круг своих познаний по математике и физике" [5, с. 743].

В середине 1770-х гг. Эпинус не занимается впрямую проблемами образования. Известно, лишь, что он переписывался по такого рода делам с директором казанской гимназии Ю. И. фон Каницем, и эта переписка весьма высоко оценивалась куратором Московского университета И. И. Мелисино. Россия вела наступление на всех дипломатических и военных фронтах, так что шефа шифровальной службы более тревожили соответствующие моменту проблемы.

В мае 1780 г. Екатерина II встречается в г. Могилеве с австрийским императором Иосифом II. Военные и политические провалы, в частности неудача на Тешенском конгрессе 1779 г., привели Императора к мысли о целесообразности не противостояния, а сотрудничества с Россией. Он втайне просил о встрече, Императрица незамедлительно согласилась, и встреча демонстративно состоялась на только что приобретенной после раздела Польши территории Белоруссии. Императрица в разговоре польстила собеседнику, указав на достижения его внутренней политики. Речь шла об австрийской государственной системе школ. Государыне были знакомы многие хвалебные отзывы о них, в частности, по переписке с Ф. -М. Гриммом. Интерес к проблеме был продиктован отнюдь не досужей любознательностью. Россия слишком сильно зависела от иностранных кадров во всех сферах деятельности Империи. Государственные интересы настоятельно требовали покончить с этой дорогостоящей и обременительной зависимостью.

В контексте монарших переговоров обсуждение опыта австрийской системы школ имело, конечно, второстепенное значение, но почему бы не удовлетворить интерес могущественной и благосклонной собеседницы? Иосиф II распоряжается немедленно собрать основные руководства и образцы учебников, достойно их переплести и незамедлительно доставить в Россию. И уже в конце июня Император собственноручно вручает "Владычице полумира" полное собрание из 29 учебников и сопутствующих им материалов. Все эти книги в роскошных переплетах из коричневого сафьяна с золотым тиснением были переданы Императрицей Эпинусу с повелением все изучить и

стр. 86


--------------------------------------------------------------------------------

представить мнение о реализации подобной системы школ в России.

Как мы видим, эта общегосударственная система была первой в истории России, построенной по итогам научного анализа. Поначалу Эпинус оценил доводы "за" и "против", высказанные в австрийской и немецкой прессе, затем тщательно изучил документы, регламентировавшие структуру и деятельность системы, внимательно просмотрел образцы всех учебников и вскоре подготовил "Школьный план". Еще в процессе написания основные положения Плана были известны петербургскому бомонду, а по завершении, переведенный на русский и французский языки, он стал предметом широкого обсуждения.

План достаточно емкий, но написан ясным четким языком с предельной обоснованностью утверждений и формулировок. Его суть состоит в том, чтобы, подобно австрийцам, организовать жесткую вертикаль управления этой государственной системой, главным звеном которой являлась "нормальная" школа. Последняя была призвана также готовить учителей для школ низших ступеней - главных и простонародных (малых).

Эпинус предлагал поставить во главе вертикали, по крайней мере до окончательного становления системы, Школьную директорию (Директорат) из 2 - 3 человек и расписал этапы ее деятельности.

В России все нужно было начинать практически с нуля, имея минимальные кадровые, материальные и методические заделы. Проблемы учителей (их подготовка для тысяч школ, их социальный статус) являлись главной темой Плана. Учителя (в западном понимании) как некий национальный, профессиональный феномен, в Империи попросту отсутствовали. И в Плане речь шла по сути о формировании новой общности людей и комплексе вопросов, с этим связанных. Не менее остро Эпинус обсуждал перечень обязательных изучаемых дисциплин, методик обучения и содержания самих учебников. И здесь он столь же жестко настаивал на перенесении реального австрийского опыта с минимальными изменениями.

Для Эпинуса была очевидной необходимость в привлечении к участию в становлении школ российского духовенства, т.е. уже имеющейся структуры, максимально приближенной к народу. Но он настаивал на одновременном возвышении уровня образования и народа, и духовенства с позиций науки.

Достойна упоминания эмоциональная окраска Плана. В нем сплошь встречаются словосочетания "Мы, русские", "характер нашего народа", которые отнюдь не были рисовкой. За двадцать четыре года пребывания в России Эпинус стал русским более, чем типичные представители офранцуженного или англизированного бомонда. Но неистребимый немецкий прагматизм вывел-таки его рукой: необходимо сделать эти учреждения независимыми "от так называемой доброй воли и патриотизма", т.е. обстоятельств переменчивых. Последствия показали, сколь был он прав! В конечном счете Россия пришла к реализации всех основных положений Плана Эпинуса, но... лишь через двадцать лет.

Императрица дала благожелательный ответ на все главные предложения Эпинуса. Но каковы ближайшие последствия обсуждения? "Владычица полумира" берется лично отыскивать будущих учителей из Московского университета, Заиконоспасской семинарии, кадетских корпусов, Академической семинарии и оплатить одну школу!

Только такими и могли быть первые шаги, обеспечившие появление школьной системы, призванной вырвать Россию из невежества. Ради этой цели впервые государство провозглашало собственную ответственность за просвещение народа! Собеседники прекрасно понимали ничтож-

стр. 87


--------------------------------------------------------------------------------

ность финансовых возможностей России, не вылезавшей из войн, слабость ее административного управления и, главное, абсолютное равнодушие к образованию ведущего сословия Империи - дворянства. Им ли было не осознавать, что школьная система навязывалась сверху вынужденно. Но, видя все это, нужно было иметь большую убежденность в необходимости принимаемых мер и уверенность в конечном результате. Царица и ученый стали соратниками. Большая дорога начинается с первого шага. И он был сделан.

За ним последовал второй.

7 сентября 1782 г. появился Высочайший указ об учреждении особой Комиссии, впоследствии названной "Комиссией об учреждении народных училищ". Естественно, что из первоначально намеченных персон в ее составе остался только Эпинус. Другие постарались избежать черновой работы в знакомой сфере. Помимо Эпинуса, Государыня назначила в Комиссию людей, известных лично ей деловыми качествами. В ее окружении таковые были отнюдь не в избытке. Например, "первоприсутствующим" в Комиссии (ее главой) стал П. В. Завадовский, ранее статс-секретарь и какое-то время фаворит. С 1780 г. на него возлагался целый ряд обязанностей: он заседал в Сенате, управлял двумя банками (Петербургским дворянским и Государственным заемным), председательствовал в Комиссии законов и т.д. Есть основания считать его назначение неожиданным для него самого, но именно так распорядилась судьба, что он остался в истории России прежде всего первым министром просвещения [6]. Ему было дано редкостное право прямого доклада Императрице, которая все вопросы решала буквально в считанные дни. Третьим членом комиссии стал П. И. Пастухов, который в 1782 г. служил кабинет-секретарем Императрицы, "у принятии челобитен". Ранее он был подчиненным Эпинуса в Кадетском корпусе.

Начало работы Комиссии совпало с премьерой "Недоросля". Случайно ли? Или постановка пьесы была осуществлена, как теперь принято говорить, в целях подготовки общественного мнения? Как знать, но интересен тот факт, что Д. И. Фонвизин длительное время работал в КИД, занимаясь шифровкой корреспонденции, и, конечно же, был хорошо знаком с Эпинусом.

Члены Комиссии прекрасно осознавали историческую значимость своей миссии, но за всеми тремя были оставлены их прямые служебные обязанности, и это сказывалось на состоянии ее деятельности. В Комиссии они работали безвозмездно. Деятельность эта совершенно объективно отражена в емком исследовании Д. А. Толстого [7, с. 132 - 147], поэтому ограничимся описанием некоторых из фактов вклада Эпинуса, опуская затронувшую и его рутинную текучку.

Уже в начале 1783 г. стала ясной бесперспективность попытки издания нескольких десятков переведенных и оригинальных учебников в типографии Академии наук. На заседании 13 мая Эпинус взялся найти "вольную", т.е. частную, негосударственную, типографию. Через неделю он представляет своим коллегам Б. Ф. Бренткопфа, с которым 1 июля был заключен контракт, предоставлявший тому возможность печатать и церковные книги, с выплатой авансом 2000 рублей - сумма по тем временам огромная. Эпинус же нашел и поручителя, К. Ф. Крузе, лейб-медика Великого князя Павла Петровича. Да и саму великокняжескую чету Эпинус подвигнул на создание в Павловске школы за их счет.

В августе 1783 г. Эпинусу был вручен орденский знак Св. Анны с бриллиантами за заслуги, в первую очередь, на профессиональном поприще (еще раньше, 22 ноября 1782 г., Государыня пожаловала его в кавалеры этого ордена, одного из высших орденов Империи). Он стал первым в истории членом Академии наук,

стр. 88


--------------------------------------------------------------------------------

удостоенным столь высокой награды. Но каждый шаг ему давался с трудом.

Так, осенью 1785 г. Эпинусу пришлось вступить в полемику с влиятельным в то время адмиралом С. К. Грейгом по поводу программы обучения в "водоходном" училище, создание которого было предусмотрено, по-видимому, при участии Эпинуса, указом Императрицы еще от 1 октября 1782 г. А указом от 27 сентября 1783 г. Комиссии было приказано "приложить старания к заведению по городам, откуда отправляется купеческое водоходство, водоходных школ". Проблема эта была уже давно перезревшей, поскольку в России в 1780-х гг. насчитывалось 77800 км только внутренних водных торговых путей. Давно пора было выходить своими судами и на внешнюю морскую торговлю. Эпинусу, выросшему в г. Ростоке, эта проблема была близка и понятна.

В своей записке от 10 октября 1785 г. он предложил разделить подготовку "кормчих" для "малого" (каботажного) и "большего" (дальнего морского) плавания; перевести и издать английские, голландские и французские руководства по торговому мореплаванию; учить балтийских "мореходцев" немецкому разговорному языку, а черноморских - итальянскому, без обременения учеников грамматикой. Кроме того, настаивал на необходимости дать учащимся представления о морском праве и страховании грузов и судов, считал целесообразным отдавать подростков "с ребячества" на корабли для службы в юнгах, а обучение их вести лишь зимой, когда суда ставятся на прикол.

Эта записка Эпинуса и была послана адмиралу Грейгу, который, скептически ее рассмотрев, в общем и целом со всем согласился, но заключил, что большинство корабельщиков и кормчих в Европе имеют весьма ограниченное воспитание и мало кто из них дотягивает до того уровня, который предлагает Эпинус.

В 1786 г. училище было открыто, но просуществовало лишь 11 лет. К началу XIX в. Россия не имела ни одного "водоходнаго" учебного заведения.

Создание государственной системы школ сопровождалось введением единых предметов и методик преподавания применительно к частным школам, пансионам, учителям. И в первую очередь, естественно, были реорганизованы государственные учебные заведения: общество благородных и мещанских девиц, сухопутный, морской, артиллерийский и пажеский корпуса. Члены Комиссии, в свою очередь, были обязаны присутствовать на экзаменах в этих учреждениях.

Внимание России к народному просвещению вызвало большой интерес в Европе. Периодические издания ряда стран сочли необходимым критически откликнуться на это событие (в России деяние Императрицы сомнению не подлежало). Автору "Школьного плана" пришлось вести публичную полемику с оппонентами, которые даже представить не могли, что в блистательном XVIII в. речь идет не о реформе некоей уже существующей системы, а о попытке внедрить эту систему в страну, практически полностью безграмотную. Эпинус опубликовал, по меньшей мере, четыре развернутых статьи в защиту русского проекта. Кроме него, насколько сейчас можно судить, рискнул вступить в дискуссию лишь О. П. Козодавлев, бывший одно время директором народного училища.

Несмотря на некий кризис в 1786 - 1788 гг., "не сразу, не вдруг, а упорным рачением" Комиссии, через девять лет после ее создания главные училища (средние школы. - В. Н. ) и "низшие" школы были заведены во всех губерниях России и "земле донских казаков". В 1791 г. Комиссия в рапорте Императрице сообщала о создании 269 училищ, в которых преподавали 629 учителей, а учащихся насчитывалось 16525 человек (из них девочек около 1300), при единственной в стране Учительской семинарии. Именно так и такими темпами начиналось народ-

стр. 89


--------------------------------------------------------------------------------

ное просвещение в стране с 18-миллионным населением, в стране, где многие даже из высшего дворянства подписывались печатными буквами.

Эпинус покинул Комиссию в январе 1798 г., уйдя в отставку со всех занимаемых постов в возрасте 73-х лет. Павел I сохранил своему учителю все получаемые жалования "по смерть". Сама Комиссия, дав жизнь своему детищу - Министерству народного просвещения и препоручив ему своего "первоприсутствующего", прекратила существование в 1803 г.

ЛИТЕРАТУРА

1. РГАДА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 434. Л. 1, 2.

2. РГАДА. Ф. 10. Оп. 1. Д. 402. Л. 1.

3. РГАДА Ф. 17. Оп. 1. Д. 58. Л. 118 - 124 об.

4. Шумигорский Е. Русский Архив. Кн. 3. 1889.

5. Библиографические записки. 1858. N 24.

6. ЦГИА. Ф. 730. Оп. 2. Д. 1. Журнал Комиссии об учреждении училищ.

7. Толстой Д. А. Городские училища в царствование Императрицы Екатерины II. Записки Императ. АН. СПб., 1886. Т. 54. Приложение N 1.

стр. 90